Как будто я и сама этого не знала. А потому он надеялся, что я соглашусь, ведь денег мне за нее не положено. И он пришел с тем, чтоб изложить как бы свою и Йоли добрую волю.
Йоля! Ей ли решать, где жить мне и моему ребенку! Только через мой труп!
Я согласилась.
И пришла в полное отчаяние.
Тося сказала, что всегда ненавидела эту квартиру, так что все отлично. Я позвонила Уле. Не знаю, что мне делать. Не знаю, где мы теперь будем жить. Денег хватит только на однокомнатную. Я не желаю, к чертовой бабушке, прозябать в однокомнатной! Пусть он сам, ешкин кот, в ней живет!
Уля сказала, чтобы я сильно не переживала, что рядом с ее домом есть небольшой участок земли. И за деньги на эту проклятую однокомнатную квартиру можно построить маленький уютный домик. Что нет худа без добра.
Идиотка.
Борис пришел вечером в спальню. Я разрешила ему забраться на кровать. Закурила. Умяла булку и накрошила. Жаль, мой бывший не видел этого!
Звонили из редакции, мол, о чем я думаю. Боже милостивый, о чем я думаю? Да о том, чтоб у этой Йоли высыпала оспа, чтоб она растолстела и забыла купить кофе!
Что я думаю по поводу писем, которые лежат в ожидании меня не одну неделю? Поскольку я проработала в этой редакции уже семь лет, мне пошли навстречу в связи с семейными обстоятельствами и стали пересылать мне их с курьером. Меня поторапливали. И желали удачи.
Да, да! Моя работа состоит в том, чтобы отвечать на письма читателей. По любому вопросу. Я — база данных. Высочайший авторитет. Как увеличить бюст, как его уменьшить, какой крем подходит для жирной кожи, какие маски лучше делать после тридцати. Как быть, когда проблемы с дочерью и муж изменяет. Как найти работу и не допустить, чтоб тобой помыкали. Куда обращаться за помощью, если он пьет. Как одеваться, имея фигуру “яблоко”. Как скрыть слишком короткие ноги. И так далее. Что делать, чтобы он не ушел к другой…
Откуда я знаю?
НЕ ЛЮБЛЮ ДЕРЕВНЮ
Я отправилась к Уле. Тридцать километров от города. Идиотизм. Это не для меня. Не бросать же работу. А машины у меня нет. Терпеть не могу деревню.
Поехала я исключительно потому, что обещала. Существует, правда, Варшавская пригородная железная дорога. Поезд из трех вагончиков. Он, конечно, и удобный, и симпатичный. Я ехала-ехала — наверное, битый час. Ни за что в жизни не буду на нем ездить!
Глухомань!
Уля ждала на станции.
Один путь, поезд раз в час, никаких магазинов, пять стоящих крест-накрест домов. И речи быть не может! Школа — в двух с половиной километрах. Тосе я даже говорить не буду. Она уж точно не захочет уезжать из города!
Уля повела меня по тропинке меж берез. Обожаю березы.
Она, наверное, не в своем уме! Около путей была яма. И я, разумеется, в нее попала. Еще чуть-чуть — и сломала бы ногу. Каблуки проваливались в песок.
У Ули горели глаза.
— Посмотри, это здесь. — Она остановилась и потыкала в землю, которую якобы я должна купить.
Целина. Поле. Паханное лет тридцать назад. Сплошной пырей. Кошмар.
— Я говорила с хозяевами. Отдадут за десять тысяч. Мы тебе поможем!
Жить на этом пустыре, вдали от города? На полустанке, где поезда ходят раз в час? Без телефона? Телефонная линия сюда не подведена. В песке и в грязи? Без магазина? Без кино? Без театра? Без друзей?
Ладно, сначала я решила попить чай с Улей, потом пойти поговорить с хозяевами целины. Меня не убудет, а подруга пусть знает, что все от меня зависящее я сделала. Но такое не для меня!
Дом Ули красивый. Смотрит окнами на березы. Перед домом — чудный палисадник.
— Это ракитник. Весной цветет желтым цветом. Я принесла его из лесу, принялся. А вот здесь смотри какая елочка. Два года болела, а теперь дала ростки.
Плакучая ива раскинула свои ветви прямо над деревянной террасой. Уля вскипятила воду для чая, я сидела одна. Ее дочери еще не вернулись из школы, муж поехал в город.
Тишина. Теплынь. А ведь еще только апрель.
Я посматривала на пустырь за сетчатой оградой. Если вспахать да обнести забором — тоже выйдет хорошенький сад. Посадить бы что-нибудь не мешало. Вон с той стороны — этакое раскидистое. Ивушку, что-нибудь развесистое, как у Ули. Посредине можно вырыть ямку. Наполнить водой. Если она есть. Воды-то и нет. Во дворе Ули — колодец.
Жизнь здесь, должно быть, кошмарная.
Тот, кто любит копаться в земле, может, и сделает что-то путевое. Только не я. Я не отличаю сосну от ели. С трудом узнаю голубя по воркованию. И воробья. По чириканью. А здесь кто-то надо мной щебетал. Солнце светило, чем-то пахло, и кто-то пел. Очень мило. Как на курорте.
Вернулась Уля с чаем. Под ногами крутился большой полосатый кот. Это Яцек. Симпатяга. Я не люблю кошек. Но здесь, в деревне, можно завести и кошку. Тося была бы рада. Она их любит.
Уля ставит чай на столике под дубом.
— Синицы-то растрезвонились.
Стало быть, кроме голубей и воробьев, я научусь отличать и синиц.
Какие запахи. И воздух совсем другой. Наверное, надо чаще ездить к Уле.
Она принесла одеяла. Мы улеглись на траву. Над нами небо. Лежать бы и лежать, рассматривая облака… Ну а пчелы? И осы? И другие летающие, опасные для жизни создания, которые уже проснулись после зимней спячки? Хорошо на природе, но не каждый день.