Он обернулся: позади стоял невысокий, лысый старик со спутанной желтовато-седой бородой и глубокими морщинами, избороздившими грязное лицо. Грязное пальто поверх рваного темно-серого свитера. Серые, слезящиеся глаза.
Ричард протянул незнакомцу свою кредитку.
— Вот, возьмите, — сказал он. — На ней полторы тысячи фунтов. Может, вам повезет больше, и вы сумеете до них добраться.
Мужчина взял карточку своими черными от грязи пальцами, посмотрел на нее, перевернул и сказал:
— Ну спасибо. Если дашь еще шесть пенсов, я смогу купить себе чашку кофе, — он вернул Ричарду карточку и пошел прочь.
Схватив сумку, Ричард быстро догнал старика и сказал:
— Постойте! Так вы меня видите?
— Конечно, вижу! Я же не слепой, — отозвался нищий.
— А вы случайно не знаете, где находится некий Плавучий рынок? — спросил Ричард. — Мне очень нужно туда попасть. Девушка по имени Дверь…
Но старик не дал ему договорить — он испуганно попятился.
— Прошу вас, помогите, — сказал Ричард. — Ну пожалуйста!
Нищий смотрел на него без всякого сочувствия. Ричард вздохнул:
— Что ж, ладно. Простите, что побеспокоил.
Отвернувшись, он крепко сжал ручку спортивной сумки, чтобы старик не увидел, как дрожат руки, и пошел по Хай-стрит.
— Постой! — прохрипел вдруг нищий. Ричард оглянулся. Старик помахал ему рукой. — Иди сюда, да поживей.
Нищий повел его к одному из обветшалых домов, — лестница, которая вела к заброшенным квартирам в подвалах, была сплошь засыпана мусором. Открыв дверь внизу, старик подождал, пока Ричард зайдет, а потом запер ее у него за спиной. Они оказались в кромешной тьме. Послышался шорох, и Ричард увидел в руке у нищего горящую спичку, которую тот поднес к фитилю старого железнодорожного фонаря. Фонарь давал света не намного больше спички. Старик повел Ричарда куда-то в темноту.
Воздух здесь был затхлый, пахло сыростью и старыми кирпичами.
— Где мы? — прошептал Ричард, но старик шикнул на него, приказывая молчать.
Вскоре они добрались до еще одной двери. Старик постучал условным стуком, и через некоторое время дверь распахнулась.
В первую секунду Ричарда ослепил свет. Он оказался в огромном сводчатом помещении — подземном зале, — наполненном ярким красноватым светом и дымом. Там горели небольшие костры. Возле них стояли люди, лица которых невозможно было различить в полумраке зала, — и жарили мясо на вертелах. Другие сновали между кострами. Ричарду показалось, что он попал в ад, — по крайней мере, именно таким ад представлялся ему в детстве. У него запершило в горле от дыма, и он закашлялся. Тотчас же на него уставились сотни глаз, которые смотрели холодно и недружелюбно.
К Ричарду и старику подскочил какой-то человек. Длинноволосый, с клочковатой каштановой бородой, в рваной одежде, отороченной мехом, — оранжево-бело-черным, как у леопарда. Он был явно выше Ричарда, но сильно сутулился, а руки держал у груди, скрючив пальцы на манер какого-нибудь грызуна.
— Это еще кто такой? Кто такой? Кто? — спросил он у нищего. — Кого это ты привел к нам, Илиастер? Скажи-скажи-скажи.
— Он из Верхнего мира, — ответил старик (Илиастер? — подумал Ричард). — Все выспрашивал про леди Дверь. И про Плавучий рынок. Вот я привел его к вам, предводитель крыситов. Вы наверняка знаете, что с ним делать.
Их окружили уже человек десять — все в отороченной мехом одежде, мужчины и женщины, даже дети. Они передвигались довольно странно, мелкими перебежками, — замирали на секунду, а потом бросались вперед, к Ричарду.
Порывшись в своем меховом тряпье, предводитель крыситов достал большой, дюймов восемь длиной, осколок стекла, один конец которого был обмотан обрывками меха, так что осколок напоминал острый кинжал с рукояткой. В стеклянном клинке отражался огонь костров.
Предводитель приставил осколок к горлу Ричарда.
— О, да. Да-да-да, — весело пропищал он. — Я отлично знаю, что с ним делать.
Глава IV
Мистер Круп и мистер Вандемар обосновались в больнице, построенной в викторианскую эпоху и закрытой десять лет назад в связи с сокращением финансирования. Застройщик, обещавший превратить это здание в великолепный многоквартирный дом класса «люкс», исчез, как только больница закрылась, и с тех пор вот уже сколько лет мрачное, заброшенное сооружение с заколоченными окнами и навесными замками на дверях стояло бесхозным. Крыша прохудилась, дождевая вода стекала на пол, и здесь воцарились вечная сырость и запустение. Из внутреннего дворика просачивался тусклый, серый свет.