Никола остановился. Над горами плывет в облаках месяц. Деревья бросают острые густосиние тени. Долина, как мертвая, синеет внизу. Только кроваво-красные глаза сторожки невыразительно глядят во тьму. Кажется, что там внутри что-то мутное, нечистое.
— Га-га! — взревел вдруг Никола. Он сам не знает, почему сделал это. Собственный голос удивил его.
— Га-га!
Лес разнес этот крик оглушительным эхом.
— Га-га! Здесь Никола Шугай! Никола Шугай!
Николе кажется, что это имя — его имя! — вырастает над верхушками леса, заполняет собой долину, поднимается к облакам.
— Слы-ши-те?! Я Никола Шугай!
В домике и в деревне царит безмолвие. Тишина в лесу хороша, она говорит о безопасности. Но тишина вблизи людей ужасна…
Бац! — раскатился по лесу выстрел Николы. Пуля пронзила крышу сторожки.
Бац, бац, бац!
— Га-га-а! Шугай! Я Никола Шугай! Не-у-яз-вимый!.. Меня никакая пуля не тронет!..
Пулю за пулей посылает Шугай в охотничью сторожку, в эту голову с красными глазами.
Окна сторожки погасли. Погасло и несколько огоньков в деревне. Никола расстреливает обойму за обоймой, выстрелы гремят, горы содрогаются эхом. Никола знает, что когда он перестанет стрелять, вновь наступит страшное, нестерпимое безмолвие…
Внизу под покровом тьмы люди вскакивают с кроватей и боязливо выглядывают в окна. Матери тащат за собой готовых расплакаться детей и зажимают им ладонями рты.
Над Вучковым бушует буря. Разгневан могучий Шугай. И в гневе своем он страшен.
ГЛАВА VI
Товарищи
— Пс-с! — говорят евреи, пожимая плечами. Они только что узнали, что на-днях будут выпущены на свободу все подозреваемые и действительные сообщники Шугая. Презрительное восклицание почтенных лавочников означает: и на это вам потребовался год? Понимаете ли вы, сколько жизней могло быть сохранено, сколько спасено имущества?
После смерти Свозила Эржику, наконец, накрепко упрятали под замок. Новый командир отряда, наверно, сумеет лучше справиться с делом.
Впрочем, еврейская молодежь Колочавы перестала увлекаться делом Шугая. Мысли всех сейчас были обращены к старому соперничеству семей Вольфа и Бера, которое разгорелось с новой силой в борьбе за табачную лавочку. Скоро прискучило и это. Внимание еврейской общины обратилось к очередной сенсации: открывавшейся вакансии кантора в хустской синагоге и ожесточенной борьбе за это место, которая возникла между ортодоксальными талмудистами, сионистами и хасидами.
Однако все немало взволновались, когда в деревне появилось такое объявление (оно было напечатано на трех языках — чешском, украинском и венгерском):
В Хустском, Воловском и других горных округах долгое время бесчинствует разбойник и убийца Никола Шугай со своими сообщниками. Банда Шугая, в особенности он сам, совершила ряд исключительно дерзких и жестоких смертоубийственных грабежей. Преступникам, пользующимся поддержкой некоторой части местного населения, пока что удается избежать правосудия.
В интересах безопасности мирных граждан предлагаю всем, у кого есть какие-либо сведения о преступниках, немедленно сообщить их ближайшему жандармскому посту или политическим органам. Лицу же, кое поможет захватить Шугая, например путем наведения полиции на его след, будет выплачено вознаграждение в сумме 3000 (три тысячи) крон.
За вознаграждением обращаться в ближайшее полицейское управление.
Рядом висел маленький и незаметный плакат. Совет еврейской религиозной общины двух округов тоже назначал награду. Размер — тридцать тысяч.
— Ну, наконец-то! А теперь возьмитесь за ум, евреи. Ведь вы знаете, что не руки решают дело, а голова. Настал решительный момент.
Местный нотариус подвел евреев: велел расклеить объявления утром в субботу. И патриархам пришлось, не читая их, степенно проходить мимо и лишь слушать — даже не задавая вопросов! — что рассказывают об этом объявлении другие, менее набожные единоверцы. Нелегко было отвлечься на весь день от мирских дел и устремить свои помыслы ко всевышнему, ходить с просветленным лицом, не хмурясь, неторопливым, степенным шагом. Хотелось спешить куда-то, хотелось морщить лоб, усиленно размышляя, хотелось поддаться искушению и устремить помыслы не ко всевышнему и небесной царевне Саббат, но на суету мирскую и на Шугая. Впрочем, при желании и некотором опыте общения с богом можно было найти компромисс и думать о том и о другом. Например, так. Народ иудейский — любимец всевышнего, он всегда вознаграждаем судьбой, даже если этой награды приходится ждать веками. Иегова неизменно покровительствует евреям. Но, боже великий, как долго еще нам, ничтожным людям, ждать, пока ты вспомнишь, что нас терзают недруги… среди которых Шугай — не из последних. Как избавиться от Шугая? Что бы такое придумать? И где еврейская община возьмет столько денег? Ой, ой! Неужто они всерьез хотят заплатить такую сумму?