Абрам Бер минутку посидел молча. Потом поглядел в окно, — дождь уже прошел, — сказал что-то о дровах, поднялся и вышел.
В избе было тихо и душно после теплого летнего дождя. Один из сидевших зашевелился и хотел встать, но остался на месте.
— Николу поймают, Данила.
Молчание. И потом сдавленный, хриплый голос:
— Поймают, Игнат.
— Никола застрелил Дербака-Дербачка! — кричала девочка в красном платке, со всех ног несясь к деревне. — Застрелил! — сообщала она каждому встречному, пока не добралась до избы Дербачка.
— Где, где? — останавливались прохожие.
— На Черенских лужках.
Жена и сестра Дербачка заголосили. На улицу выбегали соседи.
Адам Хрепта с мачехой и теткой поспешили на лужки. Ребятишки, свои и чужие, бежали за ними по пятам. Такое событие! Мать убитого — колдунья — с порога глядела им вслед, пожевывая беззубым ртом короткую трубку.
Женщины плакали, но глаза их были жестоки и злы.
Известие было очень похоже на правду. В августе колочавцы как раз начинают сенокос, и Дербак-Дербачек с утра ушел на лужки скосить делянку, которую арендовал там у лесничества.
У торопливо шагавших родных была одна надежда: застать его еще живым.
На делянке уже собрались пастухи. Они обступили труп, остерегаясь мять траву. Лица их были серьезны и почтительны.
Дербак-Дербачек, видимо, уже несколько часов был мертв. Он лежал навзничь на охапке скошенного сена, упершись в небо остекленевшими глазами. Рядом валялась коса и брусок. Дербачек был ранен в грудь и в живот, рубаха вся пропиталась кровью.
Подошли жандармы во главе с капитаном и накинулись на людей за то, что те затоптали следы.
«Какие еще им следы? — мрачно думали пастухи, отходя в сторону. — Не видят, что ли, что человек помер? Или не знают, кто его убил? Чего ж еще надо?»
Но Колочава, узнав о ранах Дербачка, уверилась, что дело обстоит не так, как кричала девчонка и как, наверное, представляет себе жандармский капитан. Никола не убивал Дербачка. Никола никогда не стреляет дважды, он убивает человека с одного раза. Дербачка убил Юрай.
Бледный Игнат Сопко прибежал к Даниле, вызвал его на двор.
— Ты говорил с Николой после сходки?
— Нет.
— Плохо дело, Данила.
Огородами они вышли к безлюдной реке.
— Откуда Никола знает о том, что Дербачек грозился ему на сходке?! — Лицо Игната перекосилось от страха.
— А я почем знаю? Я к нему собирался послезавтра — отнести сыру и муки. Ты с ним виделся?
— Виделся. Встретил их утром, как шел к ручью ворошить сено. Наверно, они меня ждали. Но, странное дело, ни о чем не расспрашивали меня.
— А об угрозах Дербачка ты говорил?
— Нет, но он, видать, знает, и вот это как раз хуже всего.
В смятенной памяти Игната мелькнули подозревающие глаза Шугая, его вчерашний, точно случайный вопрос о Дербаке-Дербачке. Как поживает Дербачек? Верно, уж после второго предупреждения — пожара избы — не якшается с жандармами? Вспомнилась зловещая улыбка Юрая при словах брата.
— А почему ты ему не сказал? — спросил Данила.
— Побоялся. Ведь Василь говорил, что я должен найти ему Николу.
Приятели стояли на каменистом берегу Колочавки, глядя на стремительное течение и нависшие скалы. По скалам вился узенький белый водопад, словно нить с прялки.
— Плохо дело, Данила. Никола в сговоре с кем-то из старых товарищей.
— Не иначе, как так.
— Данила, Юрай пристрелит нас, как пить дать.
— Пристрелит, не иначе.
— Убьем их, а, Данила?
Произнесено страшное слово! Вымолвить его не решались они в жаркий день на горной опушке, — теперь прозвучало оно.
— Убьем, Игнат!
У обоих бешено стучит сердце. В глазах у Данилы упорным сверкающим видением стоит лезвие топора.
— Когда, Данила?
— Послезавтра. В понедельник.
Адам Хрепта уже три раза прибегал к Игнату, искал его по всей деревне, полный злобы и тоски. Образ мертвого отца с остекленевшими глазами, лежащего на охапке сена, был страшно отчетлив. В груди бурлила жажда мести. Уничтожить убийцу! Пусть его защищают все силы ада, пусть его хранят все наговорные зелья в мире, Адам Хрепта найдет и убьет его! Помочь ему в этом деле должен Игнат. И пусть не вздумает отнекиваться, не то Адам всему свету прокричит, кто вырезал семью «американца» и чьих рук дело все эти злодейства, что творились летом, когда Никола лежал больной. Адам и сам сознается во всем и про себя все скажет, только попросит у капитана отсрочки для исполнения своей мести. Он должен убить Николу — и убьет его. Как бог свят, убьет!