– А ты упирался, мой ловчее, мой жилистее, – смеялся дядька Паша, – а мой оказался и здоровее и умнее.
– А умнее-то почему?
– Потому что победил.
Отец от переживаний и от обиды совсем запьянел. Разлил остатки самогонки и объявил:
– Зато мой плавает быстрее. Пойдем, столкнем их с камней, и пусть один с левой стороны мысок обходит, а другой – с правой. Спорим еще на бутылку.
– Спорим. Чужой выпивки не жалко, мой все одно победит.
После того как хитрый Тулуп заборол его, очень хотелось отыграться. Он даже забыл, что почти не умеет плавать, но готов был утонуть, лишь бы не посчитали трусом. Других пацанов учили старшие братья, а у него только младшая сестра. Приставать к большим ребятам стеснялся, надеялся, что научится без чужой помощи, но случай не подворачивался: то вода холодная, то погода плохая. Вышли к большому крайнему камню. Тулуп прыгнул сам, а он все-таки замешкался, но времени для страха отец ему не оставил, подхватил на руки, качнул два раза и бросил прямо перед собой. Сверху вода была прогретой, но чем глубже опускался, становилась холоднее и холоднее. С перепугу принялся отчаянно месить руками и ногами. Ему повезло, что течение прижимало к берегу. Колотил не жалея ладоней. Когда нога почувствовала дно, решил, что уже выплыл, открыл глаза, но увидел только серые камни, которые почему-то шевелились, стало страшно. Оттолкнулся от «живых» камней и поплыл, судорожно загребая воду под себя. Второй раз осмелился открыть глаза, когда ударился коленом о камень. Тулуп стоял на берегу, выжимал трусы и самодовольно улыбался. А его колотил озноб, и было безразлично, кто победил.
Дома подслушал, как отец оправдывается:
– Дура ты! Ничего не понимашь бабьей головой. Надо было обязательно выпить. Я и проспорил для этого. Зато шабашка мне достанется. И пушнину осенью не кому-нибудь, а ему сдавать. Ничего баба не понимат.
И Колян ничего не понял, а вот запомнилось же…
Но это запомнилось навсегда. И как такое забудешь?
В то лето он сильно вытянулся. На физкультуре стоял левым в строю. И неудивительно, если припомнить, что в третьем классе отсидел два года. Был старшим и на вид, и по интересам. Усишки начали пробиваться, да и на девок поглядывал со смутными желаниями.
По осени все путные мужики уходили в тайгу на промысел. Ему тоже не терпелось, просился, но отец не брал, велел доучиваться, хотя бы восьмилетку закончить. Скучно полдня валять дурака, да еще и краснеть, когда училка вызовет к доске. А после уроков с урчащим животом бежать домой. Вроде не уработался, а жрать хочется. На рыбалке почему-то терпеть намного проще. Пока мать разогревает щи, рука с ножом сама тянется к шмату сала. Прибежал, а в избе гостья, тетка Лиза. Овдовела два года назад, дочка в городе замуж вышла, тоскливо ей одной – вот и ходит к ним поболтать. Если мать делом занята, в помощницы напрашивается. Тетка старательная, аккуратная, зато и сама, если в хозяйстве мужские руки потребуются, не стесняясь, приходит попросить помочь. Пока хлебал щи, тетка Лиза молча смотрела на него и кивала головой, а когда отодвинул чашку, спросила:
– До отвороту нажабался? Молодец, работяшшим мужиком вырастешь. Так ить и вырос, однако, уже и теперь мужик. Я и проглядела, как вымахал.
– Позавчера вроде здоровались. За два дня, чё ли, вырос?
– Дык позавчера голова была другим забита, по-другому и смотрела на тебя, а теперь нарочного нашла, чтобы гостинцы в город отправить. Нинка-то родила, свинню надо забить, вот и смотрю, што мужик за столом.
– Да не управицца он, – засомневалась мать.
– А кого там управляцца, видел, поди, как папка делат.
– Не только видел, но и помогал, – загорелся он.
– Ага, помогал, из пузыря мячик надуть, – засмеялась мать.
– Так это когда совсем челяденком был.
– А теперь мужиком стал.
– Готовый мужик! – вступилась тетка Лиза и, не ослабляя напора, взяла его под руку. – Так, может, сейчас и пойдем?
– Запросто.
– Вы посмотрите на него! Запросто ему! Ой, подруга, натворит парень дел, потом не обижайся.
– Никово не натворит. Вечером печенки принесу. Собирайся, Николай.
– Сейчас пойдем, только мне к Тулупу забежать надо, обещал ему.
Тулупу он ничего не обещал, но дома не было тозки, отец унес в тайгу, а запасливый дядька Павел на промысел не ходил, но ружье в чулане держал, на всякий случай. Застать Тулупа нетрудно, он целыми днями сидел дома.