Вот тут жители и обратились к святителю Николаю за помощью. Почему не сразу и не непосредственно в соответствующее «налоговое ведомство»? Почему именно к епископу? Мы уже отвечали на этот вопрос, когда рассказывали о спасении трех узников, незаслуженно приговоренных к смертной казни.
У епископов при императоре Константине были особые полномочия, включая судебные. Это во-первых. Во-вторых, епископам было легче разговаривать с представителями закона, так как они были «обелены» с точки зрения налогового законодательства. Епископ Мир Ликийских Николай был чист перед законом, так как был освобожден от податей. Это придавало ему дополнительный авторитет при переговорах с властью.
Святитель мог бы и на месте решить сложные вопросы. Но по какой-то причине это стало невозможно. Представитель власти, видимо, противился смягчению уровня податей. Тогда епископ решил отправиться прямо в Константинополь, взяв с собой послания от паствы, чтобы обсудить проблему непосредственно с самим императором.
О. Джерардо Чоффари приводит прямую речь из старинного текста, приписываемую святителю Николаю: «Мои возлюбленные дети, я не только помогу вам с письмами, но и лично отправлюсь к августейшему императору по этой причине. И я смогу убедить его мягкими словами отменить свой указ о налогах, приводящий к катастрофе, который они навязали нам, движимые ненавистью и завистью».
Кто эти люди, которые из-за «ненависти и зависти» поступили так с ликийцами — мы не знаем. Но знаем о последующих событиях. Хотя в связи с этим возникает вопрос. А был ли святитель Николай в Константинополе и встречался ли он с самим Константином Великим?
По «Деянию о стратилатах», как мы помним, он в столице империи не был. Более того, сам император его никогда не видел и не знал. А ведь они, вопреки автору «Деяния о стратилатах», могли видеться до этого еще на Никейском соборе! В этой путанице не просто разобраться…
Во всяком случае, возникает двойственность в отображении происходящего, которую трудно преодолеть. Легенда, заложенная в «Деянии о подати», гласит, что святитель Николай приехал в Константинополь, попал во дворец к императору и разговаривал с ним.
Время и дата — неизвестны.
Должны ли мы этому верить?
Давайте посмотрим еще раз — что же тогда произошло.
Итак, сборщик налогов приезжает в Миры Ликийские, дабы взять нужное количество податей. Народ сопротивляется. Епископа призывают оказать помощь и поддержку. Чуть ли не восстание с привлечением духовного арбитра!
Более того, сам епископ и церковный клир не пострадали от налогового бремени. И если они были от него освобождены, то зачем им было «связываться» с властями в таком случае? Разве что портить отношения? Приведем цитату из «Церковной истории» Ермия Созомена, объясняющую ситуацию с податями, которые увеличил император Константин: «Одерживая победы во всех случавшихся тогда войнах, он, как бы состязаясь в щедрости с Христом, платил за них усердием к вере и внушал подданным одну ее чтить и признавать спасительною. Отделив от податной земли каждого города определенную часть, он повелел сбор с нее отдавать местным церквам и клирам и узаконил, чтобы этот дар имел силу во все времена». И еще: «Особым законом Константин повсюду освободил от подати и клириков».
Мы видим, что епископство было не только освобождено от налогов, но и получало десятую часть (десятину) всех местных (городских) налогов на нужды Церкви! Зачем создавать себе проблемы? Лучше уж успокоить народ и уговорить его согласиться платить большую дань.
Но епископ Николай поступил по-другому.
Он осмелился на поступки, явно не соответствующие его рангу и положению в обществе. Даже статус епископа не давал ему полномочий являться ко двору императора по собственной инициативе. Более того, опасность подвергнуться в итоге гонениям была весьма велика.
Но он отправился в далекий Константинополь, прямо к императору.
История выглядит немного фантастично. Об этом пишет в своих трудах итальянский исследователь о. Джерардо Чоффари из Бари: «Анонимный составитель этого агиографического сюжета увлекся и придумал, вне сомнения, фантастический сюжет: якобы по прибытии провинциального епископа в столицу тамошние епископы стали воздавать ему всяческие почести и, собравшись во Влахернском соборе, приняли благословение от Николы — отметим, что Святой жил во время императора Константина, а Влахернский собор возник столетием позже». В другом месте он добавляет: «Прием Николая в Константинополе в церкви Влахерны… является анахронизмом и совершенно несопоставим с почестями других епископов».
Однако не будем повторять в очередной раз о признаках фантастичности сюжета. Попробуем просто повторить последовательность событий, как их преподносят источники.
В столице империи святитель действительно остановился при церкви Богородицы Влахернской. Вот что по этому поводу пишет историк А. В. Бугаевский: «Святитель Николай остановился во Влахерне при храме Пресвятой Богородицы. Но в нач. IV в. во Влахерне не было ни храма (знаменитая церковь была построена там лишь в 451 г.), ни императорского дворца. Историк А. Ю. Виноградов предполагает, что святитель Николай остановился при одном из храмов Богородицы, построенном Константином рядом с императорским дворцом, например, при церкви Богоматери Халкопратийской… В XI в. императоры покинули Большой дворец и переселились на север города, во Влахернский дворец. Вероятно, писец в XI в. решил уточнить текст древнего манускрипта и назвал храм Богоматери Влахернским, ибо в его время новый императорский дворец находился рядом с Влахернским храмом Пресвятой Богородицы».
Во всяком случае, святитель Николай, остановившись при храме, долго молился перед встречей с императором. Кто и как «устроил» такую встречу — можно лишь догадываться. Но мы же знаем, что епископ из Мир был в дружеских отношениях с высшими военачальниками империи — стратилатами. Так что организовать доступ к государю было кому…
Первоначально святитель все же встретился со столичными епископами, которые приняли его сердечно. На другой день он направился прямиком в царский дворец. Его уже там ждали.
Можно с трудом представить себе, как выглядел тронный императорский зал при Константине Великом. Сказано, что встреча состоялась именно в нем, а не в каком-нибудь саду, кабинете или иной комнате. Тронный зал был не для всех. Но для почетных гостей — уж точно. Хотя можно предположить, что, описывая такие почести, поздний автор «Деяния о подати» просто уже знал о широком признании святости епископа Мирликийского и, таким образом, пытался показать уровень встречи, который должен был соответствовать величию и значимости ее участников. Уж для такого признанного духовного подвижника — тронный зал, не меньше.
А в доказательство святости анонимный (пока) автор привел некоторые детали происходящего. Во-первых, он обрисовал картину, как еще во время Литургии в Богородичном храме из уст святителя Николая вырвались языки пламени, которые заметили окружающие. Во-вторых, епископ из Мир, войдя в тронный зал, встал у окна, из которого солнечный луч направлялся прямо на лицо императора и слепил его. Святитель Николай, заметив это, снял с себя мантию, а затем повесил ее… прямо на солнечный луч, дабы загородить мешающий свет. Мантия, к изумлению, не упала. Она осталась висеть, создавая комфортную обстановку для разговора.
Это чудесное деяние поразило императора Константина. И он уже был готов не просто слушать, а помогать смелому и необычному епископу.
О. Джерардо Чоффари приводит такой, весьма смелый разговор между императором и святителем Николаем.
«Наш Святой отец сказал: «Император! Весь христианский мир управляется и, так сказать, вынашивается вашим величеством. Он считает вас своим господином и наставником, который как в птичьем гнезде укрывает его, чтобы сохранить вместе с птенцами… Другими словами, защищает от варваров, от иноверцев и всех опасных обстоятельств. Поэтому я думал, что ваша задача достойна и выполняется и для моей страны. Но, видимо, это не так». Испуганный император ответил ему: «А что случилось с твоей страной, отче?» Святой сказал: «Император, некоторые ваши люди, несмотря на протесты и сопротивление, как мои, так и других граждан, хотят увеличить налоги для города Миры до десяти тысяч динариев. Но люди достигли крайней нищеты, люди погибли и продолжают умирать от голода до сегодняшнего дня, притесняемые слугой императора. Но никто не может заплатить. По этой причине я стараюсь получить помилование от его величества»… Император спросил Николая: «Какой должна быть подать, отче?» Николай ответил: «Пиши: сто динариев». Константин приказал написать, как сказал Святой».