- Хорошо сделал, но дурак. Теперь на его пистолете отпечатки твоих пальцев. Твоих, а не его. Вот задачка для следствия... если оно будет.
Подполковник мрачно взглянул на лейтенанта Болдырева. Тот побледнел, однако заявил:
- Но у меня есть свидетель, Мишка-дергунец. Когда раздался выстрел, мы с ним сидели в машине.
- Умник! - сказал подполковник. - Да эти крючкотворы придумают второй выстрел или что-нибудь похлеще. Они за это деньги получают.
Лейтенант Болдырев снова побледнел. А подполковник указал на пулевое отверстие в стене под потолком.
- Это что?
- Это прошлогоднее. Он по пьянке стрелял в муху.
- То-то, - сказал подполковник и крепко задумался.
Его мысли прервал отчаянный вопль. Лейтенант Румянцев очнулся. У своих ног он увидел Машу. Он вспомнил свой выстрел и с воплем кинулся обнимать и целовать мертвое тело. Он рыдал:
- Маша! Маша! Что мы наделали?
Тут он поднял лицо и увидел врача.
- Товарищ капитан! Товарищ капитан! Умоляю вас! Воскресите Машу! Воскресите Машу.
От этих слов врач поник головой, подполковник заскрипел зубами: "Это не шок, а чок!", и только лейтенант Болдырев не отвел глаз: смотрел, как болтается в объятиях мужа безжизненная рука Маши.
Однако подполковник Пепелюга был человеком действия. Он приказал сержантам:
- Взять лейтенанта Румянцева! Он арестован. Мертвое тело положить на постель, на полу ему не место. И убрать эти чертовы лепестки! Откуда они только взялись! Это не все. Забрать его гражданское барахло. Оно должно быть в шкафу. Действуйте!
Когда сержанты выполнили его приказания, подполковник молвил:
- Уходим!
И вышел первым.
- Не разлучайте меня с Машей! Я хочу остаться здесь! - закричал лейтенант Румянцев, пытаясь выкрутиться из цепких сержантских рук. Но его крепко держали.
На улице подполковник Пепелюга подозвал участкового. Впрочем, тот сам подскочил к нему.
- Мы все выяснили. Это несчастный случай. Не возражать пустыми словами! - рявкнул он и продолжал: - Мертвое тело отправить в городской морг, чтоб не смущало людей. Машину я пришлю. Вызов родителей и похороны за наш счет...
В толпе раздались крики:
- И душегубство тоже за ваш счет! Проклятый спецназ! Пегие убийцы!
Две-три старушки мелко-мелко крестились на пустой дверной проем, пришепетывая:
- Никто как Бог... Его благая воля...
Сержанты медленно протискивали лейтенанта Румянцева через толпу.
- Вот убийца! - кричали на него.
Один сержант буркнул под нос:
- Он не убийца. Он несчастный случай.
- А почему ему скрутили руки?
Сержант снова пробурчал:
- Если бы его не скрутили, так он бы всех вас пострелял.
Кто услышал, тот отшатнулся.
Подполковник Пепелюга надвинулся на участкового и процедил сквозь усы:
- Власть, успокой народ.
Участковый огрызнулся:
- Как я его успокою, если ничего не знаю, кроме того, что услышал от вас.
Подполковник снова процедил:
- Для младшего лейтенанта милиции ты знаешь достаточно. Действуй, и схлопочешь лейтенанта. Мое слово - олово.
И спецназ уехал. По дороге подполковник хлопнул лейтенанта Болдырева по плечу и сказал:
- Я не буду против, если ты сотрешь с его пистолета свои отпечатки и сдашь оружие по форме.
Тот облегченно вздохнул.
По прибытии в часть подполковник вызвал арестованного к себе. Арестованный с угрюмым лицом - светились одни глаза - вошел в кабинет. Сопровождающие сержанты остались за дверью.
- Садись, лейтенант, - разрешил подполковник. - Как же так, лейтенант, - сказал подполковник, - ты шлепнул свою жену, как ту прошлогоднюю муху?
- Я не шлепнул Машу, - возразил лейтенант, - она хотела умереть от моей руки, так и сказала, а я не мог отказать. Вот и вышло - убил.
- Любил - убил. Не понимаю. Ты можешь мне объяснить?
- Этого никто никому не может объяснить, товарищ подполковник. Я люблю. Я убил по любви. И остался один... В голове гудит, в сердце печет. Такая тоска!
И он зарыдал. Подполковник поморщился.
- Не распускай нюни, лейтенант. Ты же мужчина.
Когда Николай всхлипнул в последний раз, подполковник спросил:
- Скажи, как на духу. Почему ты не застрелился? Ты бы этим весь узел развязал.
- Я офицер, - ответил Николай, - стреляться на службе считаю за позор, да у меня и времени не было. Вы так быстро приехали.
"Ну-ну, - подумал подполковник, - он все-таки чок". а вслух произнес:
- Мы приехали через полчаса, да и после выстрела у тебя целых три минуты было.
- Вы приехали через полчаса? - лейтенант вздрогнул и потупился. А подполковник задумчиво говорил:
- Служба - это хорошо, и долг офицера тоже. Хотя чего не бывает даже с доблестным офицером...
Лейтенант Румянцев начал о чем-то догадываться.
- Что будет со мною дальше, товарищ подполковник?
Тот отвалился на спинку командирского кресла, прищурился и процедил:
- А дальше, лейтенант, загудишь ты без чести и доблести в одно непроницаемое заведение.
- В тюрьму?
- Хуже.
Лейтенант Румянцев все понял. Встал и сказал:
- Я готов.
- Еще не готов, - сказал подполковник и кликнул конвой. - Увести лейтенанта Румянцева и дать ему переодеться по гражданке. Да не забудьте накормить его.
Переодеваясь в гражданское, лейтенант Румянцев обнаружил в пиджаке забытую заначку - сторублевку. Свернул ее в узкую трубочку и просунул в прорезь трусов вдоль резинки.
В это время подполковник Пепелюга звонил своему старому знакомцу, главному психиатру секретной клиники. Его разговор подслушал проходящий лейтенант Болдырев. Он остановился у двери. И вот что он услышал.