- Я сейчас не говорю о, так сказать, наполнении, - ну да попробуй я в начале девятнадцатого века заговорить о равенстве и отмене сословных привилегий дворянства, интересно, как долго бы я после этого прожил бы, - только о форме. Считаю что наше законодательство требует основательной перетруски: официально прекратить действие законов, указов, прочих нормативно правовых актов, которые уже не соответствуют времени и реальному положению вещей, те которые актуальность свою не потеряли привести в божеский вид, так чтобы ими пользоваться было удобно, каталогизировать, кодифицировать по направлениям, отделить нормы материального права от процессуального и так далее. Структурировать в общем.
Мысль, высказанная мной, была, откровенно говоря, не революционной. О том, что со всей кипой разных законов, указов, трактатов, постановлений и целого зоопарка прочих НПА нужно что-то делать, местные понимали и без меня. Вот только на практике дальше пустой болтовни дело не заходило.
Занятия со Сперанским длились несколько лет, и как мне, кажется, стали в итоге для Михаила Михайловича даже полезнее чем для меня. Я-то как раз в имперском законодательстве образца восемнадцатого века так полноценно и не разобрался, и до законодательной реформы конца десятых начала двадцатых в этой сфере откровенно «плавал». Что касается же известного юриста, то, как минимум один проект мы с ним протолкнули через Александра совместными усилиями – а именно создание Александровского лицея в Царском селе. Варианты его расположения были разные, однако я настоял именно на этой локации, слишком уж много талантливых людей прошло через это учреждение в моей истории, чтобы что-то лишний раз менять. А вдруг место его расположения играло определяющую роль.
Учить в лицее изначально предполагалось мелкопоместных дворян, утверждая таким образом его привилегированный статус, однако я сумел подвести под высочайше утвержденный устав самую настоящую классовую мину, пробив дозволение учиться в тут детям мещан имеющих ордена за заслуги перед Российской империей а так же детям обладателей георгиевских крестов. Вначале на эти пункты внимания не обратили: высшие ордена автоматически присваивали получившему дворянский статус, а обладателей георгиевских крестов – а тем более их детей, учитывая двадцатилетний срок службы – было не то, что мало - просто мизер.
Вот только я знал, что количество награждений крестами будет увеличиваться, а срок службы сокращаться, и это позволит в будущем разбавить дворян в лицее другими сословиями. Это, на мой взгляд, было крайне важно, поскольку социальных лифтом в России со времен Петра становилось все меньше и меньше. Дворяне все сильнее закрывались в себе, не допуская свежей крови, и это могло легко в итоге привести к семнадцатому году. Где эту самую кровь уже пустят дворянам революционные матросики. Штыками вестимо.
Впрочем, это был вопрос отдаленного будущего, а вот по поводу чего мы с Александром и Сперанским действительно сцепились – была численность учеников, которых они хотели обучать. Шестьдесят человек! И, как говориться, ни в чем себе не отказывай!
- Вы серьезно, - я со всем скепсисом, на который был способен, посмотрел на этих двоих горе-реформаторов. – Население России сорок миллионов, чтобы всем эти богатством управлять вы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО планируете набирать по тридцать человек раз в три года? При дефиците образованных чиновников, исчисляемом тысячами? Может тогда вообще не будем суету разводить, глядишь, как-то жили наши предки со времен Ивана Калиты без учебных заведений, и мы проживем? По дедовским заповедям?
В общем, итогом долгих дискуссий стало решение первый набор в школу запланировать на осень будущего 1807 года, и принять сто человек, мальчиков одиннадцати лет отроду с тем прицелом чтобы и меня можно было зачислить на этот курс. Не то чтобы мне это было сильно нужно, тем более что я планировал посещать отнюдь не все занятия, однако идея обзавестись какой-никакой своей командой, которая лет через десять сможет уже ощутимо влиять на жизнь страны была более чем заманчивой.
Что же касается второго направления – работы по приведению законодательства империи в относительный порядок, - то тут была создана комиссия во главе с самим Сперанским. Он вроде как горел энтузиазмом, однако зная дальнейшую историю – во всяком случае то, что полный свод законов Российской империи был выпущен то ли при позднем Александре то ли при раннем Николае, то есть лет через пятнадцать-двадцать, - особых иллюзий по этому поводу не питал.