Почему же он получил право поучать российского монарха? Только потому, что это право ему дали. А дали потому, что в него поверили. А. А. Вырубова, в течение последнего десятилетия существования самодержавия в России являвшаяся близкой подругой Александры Федоровны, в воспоминаниях обмолвилась, что императорская чета верила, что месье Филипп принадлежал к числу людей, обладавших Божией благодатью, молитву которых Господь слышит. То, что Филипп — шарлатан, не имел медицинского диплома, наконец, был инославным (католиком), — не имело никакого значения. Они верили в мистический опыт этого человека, явно переоценивая возможности такого опыта. Отсюда — вера в то, что медиум может вызвать дух почившего родителя и спросить у того, как управлять отечеством. Управлять можно было, разумеется, только опираясь на традиционные самодержавные принципы. Много лет спустя, в 1915 году, императрица напомнила мужу, что его министры «должны поучиться дрожать» перед ним, как об этом говорил m-r Philippe. Те же мысли, со ссылкой на Филиппа, проводились ею и в письмах 1916 года: император должен быть твердым, а конституция для России будет гибелью и России и самодержца. «Духи», очевидно, говорили правильно, действуя в то время уже через другого человека — сибирского странника Григория Распутина (о котором речь еще впереди).
Правильное понимание самодержавного принципа гражданином республиканской Франции не могло не укреплять и веры в то, что он говорил относительно рождения императрицей сына, «если не на этот раз, то непременно на следующий». Написавший эти слова А. А. Половцов полагал, что, руководствуясь исключительно сообщениями и назиданиями Филиппа, император более ни с кем не советовался, давая только «импровизированные» врачевателем приказания, «без предварительного обсуждения и согласования с обстоятельствами, с потребностями, с целями сколько-нибудь обдуманными». Подобный взгляд на действия монарха показателен по нескольким причинам. Во-первых, Половцов характеризует Филиппа как человека, влиявшего на принятие решений самодержавным монархом, тем самым очерчивая и границы его «самодержавия». Во-вторых, он оценивает носителя высшей власти в стране как управляемого. Комментировать здесь нечего.
В России Филипп сумел получить то, что никак не мог получить на родине, — официальный диплом и высокий чин. 9 ноября 1901 года Николай II записал в дневнике, что достал своему «другу» «диплом на звание лекаря из Военно-медицинской академии. Николаша, — продолжил самодержец, имея в виду великого князя Николая Николаевича, — тотчас же заказал ему мундир нашего военного врача». Диплом доктора был выдан военным министром А. Н. Куропаткиным в нарушение существовавших правил. П. И. Рачковский, собравший на Филиппа целое досье, не смог убедить императора, что его «Друг» — авантюрист. Более того, «компромат» на Филиппа послужил причиной увольнения Рачковского.
Разумеется, сам заведующий русской агентурой в Париже не решился бы делать представление «по начальству», не получив соответствующих полномочий. Они были ему даны уже после того, как лионский «магнетизер» получил чин действительного статского советника: обеспокоенный ростом влияния французского целителя, дворцовый комендант П. П. Гессе с разрешения царя запросил Рачковского, на что последний немедленно откликнулся. Донесение Рачковский лично привез в Петербург, заявив непосредственному своему начальнику — министру внутренних дел Д. С. Сипягину, что привез его Гессе. Министр, лучше Рачковского оценивавший положение вещей, порекомендовал ему уничтожить привезенные материалы. В результате «звезда» Рачковского надолго закатилась: занявший пост руководителя МВД после убийства Сипягина В. К. Плеве немедленно уволил заведующего русской агентурой. Ему, правда, назначили пенсию, указав, что получать он ее будет в Брюсселе, где должен безвыездно проживать. Писавший об этом С. Ю. Витте утверждает, что Плеве сказал ему по поводу увольнения Рачковского: «Я это сделал по повелению государя императора». Историю Рачковского изложил в дневнике и А. С. Суворин, не забыв упомянуть о вызовах (на сеансах Филиппа) духа Александра III.