В Сарове Паша-юродивая пользовалась в то время особенной популярностью.
Монашествующая братия, богомольцы и окрестное крестьянство видели в ней прозорливую праведницу, обладающую даром ясновидения.
Паша была типичная великорусская крестьянская баба, лет за 50, крепкая, загорелая, с глубоко сидящими проницательными глазами на широком, скуластом лице, обрамлённом пышными, красиво вьющимися, бело-серебристыми волосами, выбивающимися из-под ярко-красного платка. По целым дням она сидела на крыльце своей покосившейся хаты, на окраине монастыря, свёртывала и сшивала из цветных и белых тряпок незатейливые куколки, которыми обыкновенно играют крестьянские дети.
Паломники, странники и богомолки, посещавшие Саров считали своим долгом заглянуть к прозорливой Паше-юродивой, послушать, что она скажет той куколке, которую потом даст посетительнице.
Бывший царь, узнав от игумена о славе Паши-юродивой, решил побывать у «пророчицы» со своей семьёй.
…После посещения святого источника Серафима Саровского государь с обеими государынями и дочерьми в исходе шестого часа вечера проследовал к хате Паши-юродивой.
Мария Фёдоровна и дочери остались с лицами свиты на дворе, а государь с Александрой Фёдоровной в сопровождении Н. А. Оприца и жандармского офицера вошёл в хату Паши Саровской.
Мы (я и два корреспондента) встали у одного из открытых окон хаты и не только слышали каждое слово, но даже видели всю сцену.
Паша встретила бывших царя и царицу просто: без излишних поклонов и почитаний.
– Спасибо, царь, спасибо, что меня, старуху, навестил, – ответила она на приветствие царя.
– Расскажи-ка нам, Паша, что-нибудь про будущее… Погадай нам, что случится у нас? – обратился к ней государь.
– Скаши, скаши нам правду, – повторила ломаным русским языком царица.
– Помилуйте, батюшка царь и матушка царица, я не смею вам ничего говорить… Я вот куколке скажу всё, что мне хочется сказать… – С этими словами Паша взяла синюю куколку вершка в два величиной и, обращаясь к ней, проговорила: – Цари-то живут без нужды, да счастья не видят, а вот царица сама себе счастье… Да надо Богу молиться… Ведь грехи-то кругом… Кругом грехи!
С этими словами она подала царице синюю куколку. Та взяла её с брезгливостью и сейчас же передала жандармскому офицеру.
Паша, взяв красную кумачовую куколку и обращаясь к ней, проговорила:
– Ах ты, моя алая, кровавая куколка… Что маков цвет… Бойся ты весенней воды, она ведь затопляет и хату мужика, и царские хоромы… Затопит тебя, вымочит тебя.
Подавая куколку государю, она добавила:
– Boт, скучно будет – поиграй, только не мочи её, а то руки все в красном будут. Потом дашь куколку сыну…
– У нас сына нет, – прервал её государь.
– Ну, скоро будет, хороший будет, жить будет, лишь царевать не будет…
Государь, поражённый этим ответом, резко повернулся и взяв царицу под руку, быстро вышел из хаты».
Конечно, всю ответственность за значение и точность предсказаний юродивой старухи следует оставить на памяти и на совести г. Владимирова. Если допустить, что захолустная пророчица может предсказывать так верно события в царской семье и целом царстве, то ещё легче допустить, что старухе могли внушить кое-что, идущее в лад с чаяниями некоторых придворных чудодеев…
Наконец, г. Владимиров неясный смысл простых бормотаний Паши через много лет мог слить с яркими, повелительными картинами исторических событий, вчера лишь пронёсшихся у нас над головой.
Но одно несомненно: вся царская семья пошла «погадать» к деревенской кликуше, к новой волшебнице, если не из Аэндора, то из Сарова… И этот факт сам по себе значительнее всяких легенд…
Если в Саров Николай Последний поехал открывать полуистлевшие мощи Серафима, чтобы «поднять веру в народе», поднять свой падающий царский престиж, проявить своё желание слиться с народом в его чаяньях, в его вере, то в избушку вещуньи Паши повелителя Российской империи загнало личное любопытство, общее с каждым заурядным обывателем желание: узнать свою судьбу…
Никому, ни во что не верящий Николай, как все слабодушные люди, в то же время жадно искал знамения, искал, во что бы и кому бы он мог поверить.
Именно на этой почве расцвело влияние распутного и продажного полуграмотного «старца» Распутина.
Дело началось с бывшей царицы Алисы.
По словам психиатров-врачей, лечивших Алису в 1905 году и позднее – от припадков острого психоза отчасти на почве ужасов, пережитых во время первой революции, отчасти на почве половой ненормальности, обычной у членов Гессенской фамилии, больной душевно и телесно – царица к своему «критическому» сорокалетнему возрасту стала страдать от повышенной страстности, не находящей исхода в супружеских ласках слабого, усталого душою и телом Николая.