Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан державы Российской подчиниться Временному Правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облечённому всей полнотой власти, впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок, на основе всеобщего, прямого, равного, тайного голосования, Учредительное Собрание своим решением об образе правления выразит волю народа.
– Теперь, братцы, вы свободны! – отпустив чиновника, обратился Николай к своим конвойцам-казакам, которых собрали к вагону бывшего царя. – От генерала Алексеева вы получите дальнейшие указания по своей службе…
Казаки выслушали и молча отсалютовали Николаю… Никто не сказал ни слова, все поспешили выполнить последнее распоряжение прежнего их повелителя, от которого видели так много внимания и получили немало добра…
В тот же день, 4 марта, Николай прибыл в Ставку, принял обычный доклад Алексеева и поселился в ожидании дальнейших событий в доме губернатора, служившем ему и раньше вместо дворца.
Шестого марта около часу пополудни перед собором на городской площади собраны были все войска местного гарнизона… Полки явились под звуки «Марсельезы», с красными развевающимися знамёнами… На ружьях и на груди почти у всех солдат – красные ленты…
Генерал-адъютант Алексеев читал войскам оба манифеста: самого Николая и его брата…
Молчание царило по всем рядам, но видно было, что люди волнуются.
И, может быть, волнуясь больше всех, заговорил Николай, в последний раз обращаясь к «своему верному воинству»:
– Вы слышали теперь мою и брата волю… Призываю вас, солдаты, верой и правдой служить новому правительству, чтобы вы могли победить внешнего врага! Это сейчас первое и самое важное дело! А я лично, как убедился теперь, не нужен России, не могу ничего сделать для её спасения… почему и решил отречься от власти.
Войска по артикулу крикнули громкое «урра!»…
И только особый смысл, особую радость вложили они в этот боевой клич, выражая восторг по поводу того, что случилось. И, подчёркивая этот восторг, сотни медных звонких труб грянули «Марсельезу».
Свита почти вся разбежалась, как крысы с тонущего корабля…
Только неизменная «тройка» – Фредерикс, Воейков и Нилов – неразлучна с низложенным императором.
Относительно двух первых Алексеев посоветовал Николаю:
– Лучше бы их удалить, ваше величество! Солдаты очень дурно настроены против обоих…
Тесть и зять, конечно, немедленно исполнили добрый совет, но по пути в столицу были арестованы Временным правительством.
Один Нилов остался около бывшего царя.
И ещё приезд матери внёс некоторую отраду в его смятенное сознание.
Она приехала 4 марта вечером. До сих пор Алиса Гессенская стояла стеной между ними. Теперь старуха забыла обиду и приехала сама, не ожидая его в Киеве… Ей захотелось принести утешение сыну…
Встреча была очень тёплая… Беседы шли ежедневно, завтракали и обедали они каждый день вместе, собирались то у неё, то у него… И после обеда до поздней ночи шёл разговор обо всём происшедшем… Гадалось о том, что ждёт впереди сына, его семью и весь род, всю династию.
Ответ на главнейшие вопросы последовал со стороны Петрограда, и очень скоро.
Днём 7 марта Временное правительство под влиянием Совета рабочих и солдатских депутатов постановило:
I. Признать отречённых императора Николая II и его супругу лишёнными свободы и доставить отрёкшегося императора в Царское Село.
II. Поручить генерал-адъютанту Алексееву для охраны отрёкшегося императора предоставить наряд в распоряжение командированных в г. Могилёв членов Государственной думы Бубликова, Вершинина, Грибунина и Калинина.
III. Обязать членов Государственной думы, командируемых для сопровождения отрёкшегося императора из г. Могилёва в Царское Село, представить письменный доклад о выполненном ими поручении.
IV. Опубликовать настоящее постановление.
Восьмого марта в три часа дня в Могилёв прибыл поезд с лицами, посланными за Николаем II.
Сам он в это время был в вагоне у матери, Марии Фёдоровны.