Очевидно, он боялся, что его могут встретить очень недружелюбно царскосельские войска… Он знал, что во время короткой борьбы между восставшими войсками и дворцовой охраной, состоящей из сводного гвардейского батальона и пехоты, два снаряда провизжали над крышей Александровского дворца и разорвались где-то недалеко…
Охрана немедленно сдалась народу… Всё успокоилось.
Но если он явится теперь, кто знает, что может случиться?
– Нет! – обрывая тяжёлое короткое раздумье, решительно кинул Николай. – Поеду в Могилёв.
– В Могилёв? Но, собственно… зачем, ваше величество? – прозвучал недоумённый вопрос Рузского.
– Надо проститься! – с наружным спокойствием и кротостью обводя всех красивыми, а сейчас усталыми, воспалёнными глазами, коротко, как всегда, и загадочно ответил низверженный монарх. – А потом вот ещё с матушкой повидаться хочу. К ней проеду в Киев. И после уж… если можно будет отправиться к семье. Дети все в кори лежат! – снова повторил он негромко…
Наутро, 3 марта, литерный поезд «А» тронулся в обратный путь, на Могилёв.
Утром 4 марта на станции Орша к низложенному царю вошёл чиновник министерства иностранных дел при Ставке и чётко и почтительно доложил:
– Являюсь по поручению господина, начальника штаба вашего величества.
– Что ещё? Что такое? Что там случилось? – не выдержав, теряя привычно-невозмутимый вид, встревожился Николай. – Говорите скорее. С государыней что-нибудь?.. С детьми? Живы они?
– Успокойтесь, ваше величество. Насколько мне известно, в Царском всё тихо и благополучно. Я должен сообщить новости по поводу отречения от престола великого князя Михаила Александровича.
– Как?! Брат отрёкся?! – почти выкрикнул Николай, но сейчас же сдержался и, стараясь скрыть нервную дрожь, овладевшую им, продолжил: – Значит… династия совершенно свержена… Или кто-нибудь другой? Говорите, если знаете: как это произошло? Есть у вас текст отречения брата?
– Вот оно, ваше величество! – подавая листок, ответил вестник горя. – Что касается подробностей… Новое правительство ещё первого марта вело на всякий случай переговоры с братом вашего величества, если бы вы пожелали передать трон ему, а не сыну… Михаил Александрович был поставлен в известность, что вступление на трон, даже по вашей воле, но без согласия народа, принесёт только много неприятностей ему и осложнит положение в стране. Затем, в пятницу, третьего марта, в Гатчину выехали делегаты нового правительства: князь Львов, Керенский, Родзянко, Караулов. Они повезли ему готовый текст отречения, который в руках вашего величества. После недолгих переговоров текст был подписан его высочеством и немедленно обнародован вместе с отречением вашего величества!
«Тяжёлое бремя возложено на меня волею брата моего, передавшего мне императорский всероссийский престол в годину беспримерной войны и волнений народа.
Одушевлённый единой со всем народом мыслью, что выше всего – благо Родины нашей, принял я твёрдое решение в том лишь случае воспринять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому и надлежит всенародным голосованием через представителей своих в Учредительном Собрании установить образ правления и новые основные законы Государства Российского.
Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан державы Российской подчиниться Временному Правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облечённому всей полнотой власти, впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок, на основе всеобщего, прямого, равного, тайного голосования, Учредительное Собрание своим решением об образе правления выразит волю народа.
– Теперь, братцы, вы свободны! – отпустив чиновника, обратился Николай к своим конвойцам-казакам, которых собрали к вагону бывшего царя. – От генерала Алексеева вы получите дальнейшие указания по своей службе…
Казаки выслушали и молча отсалютовали Николаю… Никто не сказал ни слова, все поспешили выполнить последнее распоряжение прежнего их повелителя, от которого видели так много внимания и получили немало добра…
В тот же день, 4 марта, Николай прибыл в Ставку, принял обычный доклад Алексеева и поселился в ожидании дальнейших событий в доме губернатора, служившем ему и раньше вместо дворца.
Шестого марта около часу пополудни перед собором на городской площади собраны были все войска местного гарнизона… Полки явились под звуки «Марсельезы», с красными развевающимися знамёнами… На ружьях и на груди почти у всех солдат – красные ленты…
Генерал-адъютант Алексеев читал войскам оба манифеста: самого Николая и его брата…
Молчание царило по всем рядам, но видно было, что люди волнуются.
И, может быть, волнуясь больше всех, заговорил Николай, в последний раз обращаясь к «своему верному воинству»:
– Вы слышали теперь мою и брата волю… Призываю вас, солдаты, верой и правдой служить новому правительству, чтобы вы могли победить внешнего врага! Это сейчас первое и самое важное дело! А я лично, как убедился теперь, не нужен России, не могу ничего сделать для её спасения… почему и решил отречься от власти.
Войска по артикулу крикнули громкое «урра!»…
И только особый смысл, особую радость вложили они в этот боевой клич, выражая восторг по поводу того, что случилось. И, подчёркивая этот восторг, сотни медных звонких труб грянули «Марсельезу».
Свита почти вся разбежалась, как крысы с тонущего корабля…
Только неизменная «тройка» – Фредерикс, Воейков и Нилов – неразлучна с низложенным императором.
Относительно двух первых Алексеев посоветовал Николаю:
– Лучше бы их удалить, ваше величество! Солдаты очень дурно настроены против обоих…
Тесть и зять, конечно, немедленно исполнили добрый совет, но по пути в столицу были арестованы Временным правительством.
Один Нилов остался около бывшего царя.
И ещё приезд матери внёс некоторую отраду в его смятенное сознание.
Она приехала 4 марта вечером. До сих пор Алиса Гессенская стояла стеной между ними. Теперь старуха забыла обиду и приехала сама, не ожидая его в Киеве… Ей захотелось принести утешение сыну…
Встреча была очень тёплая… Беседы шли ежедневно, завтракали и обедали они каждый день вместе, собирались то у неё, то у него… И после обеда до поздней ночи шёл разговор обо всём происшедшем… Гадалось о том, что ждёт впереди сына, его семью и весь род, всю династию.
Ответ на главнейшие вопросы последовал со стороны Петрограда, и очень скоро.
Днём 7 марта Временное правительство под влиянием Совета рабочих и солдатских депутатов постановило:
I. Признать отречённых императора Николая II и его супругу лишёнными свободы и доставить отрёкшегося императора в Царское Село.
II. Поручить генерал-адъютанту Алексееву для охраны отрёкшегося императора предоставить наряд в распоряжение командированных в г. Могилёв членов Государственной думы Бубликова, Вершинина, Грибунина и Калинина.
III. Обязать членов Государственной думы, командируемых для сопровождения отрёкшегося императора из г. Могилёва в Царское Село, представить письменный доклад о выполненном ими поручении.
IV. Опубликовать настоящее постановление.
Восьмого марта в три часа дня в Могилёв прибыл поезд с лицами, посланными за Николаем II.
Сам он в это время был в вагоне у матери, Марии Фёдоровны.
Генерал-адъютант Алексеев взял на себя тяжёлую обязанность сообщить царю о прибытии послов Временного правительства и о цели их приезда.
Подготовленный к удару, Николай спокойно произнёс:
– Передайте, что я готов выполнить всё, что мне прикажут. Вполне всему подчинюсь. Скажите, что я в полном их распоряжении, а кстати, не будете ли добры пригласить прибывших к обеду.