Пробный экзамен прошел благополучно. За сим последовала оплата через университетского нотариуса гонорара промоторов, докторов и участников испытаний, расходов по церемониям.
В день своего представления университетской коллегии Николай вошел в актовый зал предписываемым уставом торжественным, медленным шагом, раскланиваясь в три стороны1. На нем была одежда студента-юриста — коричневая ряса с капюшоном. По сторонам выступали промоторы в парадных шелковых тогах.
Поднялся приор — председатель коллегии:
— Кто знает этого человека?
Николая в Ферраре не знал никто. Но свидетельствовать о нем взялся университетский нотариус:
— Сей человек знаком мне. Это каноник Николай, сын Николая из польской Торуни, студент церковного права в Болонье и в Падуе.
Леутус и Барделла в одинаковых предустановленных выражениях оповестили коллегию, что произвели канонику Копернику предварительные испытания, считают его хорошо подготовленным и просят допустить к экзамену.
— Быть по сему! — ответил приор и протянул в сторону торунца руку.
Николай прикоснулся губами к рубину перстня. Это значило, что он отдает свои познания на суд высокой коллегии. Приор назначил затем день и час, когда предложит канонику «пункты» — тему экзамена.
Рано утром 31 мая 1503 года Николай, как то положено было, отправился в собор к ранней утрене. К концу службы его уж ждали на паперти оба промотора в парадных тогах. Все трое направились в епископский дворец. Епископ Борджиа, племянник Александра VI, отсутствовал в Ферраре. Его представлял канцлер-викарий. Коперник увидел его в зале «венчания докторов» во главе стола, за которым расположились уже знакомые приор и восемнадцать докторов-экзаминаторов. Было здесь также и много студентов.
Промоторы поднесли канцлеру две раскрытые книги: «Декреты» и «Декреталии». Фолианты перешли к приору, к докторам. Два «пункта» — темы — выбраны и оглашены. Заскрипело перо секретаря-нотариуса. Началось самое трудное испытание — «частный экзамен».
Николай поднялся на кафедру и принялся оттуда излагать все, что знал по теме.
Его прерывали, ему возражали. Надо было защищаться.
Особенно усердствовали в каверзных вопросах школяры. Каждый имел право возразить трижды. В трудную минуту на помощь приходили промоторы. Но могли они вмешаться только по одному разу.
Долгая словесная дуэль, вконец измучившая испытуемого, прекращается по знаку канцлера. Докторам раздают листы, на одной стороне — «отвергаю», на другой — «одобряю».
Восемнадцать прочеркнутых листов переданы канцлеру:
— Все восемнадцать докторов одобряют частный экзамен.
Это делает Коперника лиценциатом. Без промедления и передышки ученая коллегия в торжественном шествии направляется в собор.
Коперник во второй раз всходит на кафедру. Кругом міного народа. Перед пестрой толпой ученых, студентов, случайных, забредших в церковь зевак торунец держит «публичный экзамен» — он читает юридический доклад. Сущность испытания — умение хорошо излагать свои мысли. Это экзамен по логике и красноречию.
В соборе доктора голосуют бобами. Коперник получает восемнадцать белых бобов и ни одного черного. Теперь он уже доктор декретов.
Главный промотор Леутус поднимается с места, чтобы вручить Копернику знаки докторского достоинства. Он вкладывает в его руки закрытую книгу:
— Удерживай в памяти все, чему научился! Расширяй познания постоянным упражнением!
Возлагает на голову докторский берет:
— Ты заслужил его большим трудом! Надевает на палец золотой перстень:
— Ты обязан быть на страже справедливости, как жена на стороне мужа!
Наконец целует Коперника:
— Даю тебе поцелуй мира. Никогда не твори раздора, а только мир и согласие.
Канцлер-викарий благословляет коленопреклоненного доктора Коперника и покидает собор. Церемония окончена.
Коперник, окруженный коллегами, равными ему теперь по ученому рангу, выходит на площадь в новом докторском берете. Все запросто отправляются в тратторию. Новорожденный доктор угощает своих экзаменаторов.
IX. ЛИЦБAPКCКИЙ ЗАМОК
Возвращаясь в 1506 году из Италии в родные края, Николай прощался с молодостью.
Пятнадцать лет провел торунец в многолюдных городах, и каждый день взор его тешило зрелище жизни красивой и пестрой. Он успел полюбить перезвон голосов на шумных площадях, веселую сутолоку улиц.