В один прекрасный момент он понял, что мать его – обычная кокетка. И
Николаю сделалось совсем нехорошо. Он не мог привыкнуть и ужиться с тем, что мать его – нормальный человек с большим количеством нормальных человеческих слабостей.
Видно, до поры до времени в матери он видел идеал. Николай подумал о том, что ему просто не хватало любви, чтобы терпеть свою мать.
Родители – они такие же люди, как мы. Простая запоздалая мысль.
Николай поражался себе – насколько же он злопамятный. К примеру, в шестом классе его друг Ситник послал Николаю записку. Текст записки был следующим: "ТЫ – ОЛФОНС". На перемене Николай подошел к ухмыляющемуся Ситнику.
– Между прочим, слово "альфонс" начинается с буквы "а".
– А в морду не хочешь? – зло спросил Ситник.
Николаю пришлось согласиться, что слово "альфонс" начинается с буквы
"о".
Записку Ситник послал, потому что увидел, как Николай ухаживает за самой забитой девочкой в классе. Мальчики ее не замечали, и Николай подумал, что у него есть шанс. И потом, жалость к кому-либо у
Николая часто перерастала в любовь.
Короче говоря, этой записки Николай Ситнику не мог простить до сих пор. Он пытался избавиться от этой древней обиды. Даже рассказал постороннему человеку случай с запиской в качестве веселой истории.
Думал, тяжесть исчезнет. Не тут-то было. Как только вспоминал этот случай – такая жуткая злоба появлялась, что даже дышать становилось тяжело. "А Ситник-то, наверное, и не помнит ничего".
Однажды Николай спросил Ситника, как он справляется с жизненными неприятностями. Как ему удается всегда оставаться таким невозмутимым?
– Все просто, – ответил Ситник, – я представляю, что я боксер, вышел на бой с противником. Он меня мочит, но и я его мочу. Он наступает на меня, бьет, например, в корпус.
– Удары судьбы, – вставил Николай.
– Точно. Он меня бьет – мне больно. Но я понимаю, что это всего лишь спорт и бой скоро закончится. А мне надо выиграть. Я напрягаюсь и отвечаю ему, к примеру, в челюсть.
– Но бой закончится, это же значит – смерть.
– Ну а что делать? – ответил Ситник.
На ту же тему Николай беседовал с Петросяновым. У того была своя стройная теория.
– Жизнь, – заявил Петросянов, – это краш-тест. Такой устраивают новым машинам. Едут на ней на полной скорости. Разгоняют – и лбом в бетонную стену. Выдержит модель или нет. Каждый раз придумывают что-нибудь новое.
– А смысл-то в этом есть? – спросил Николай.
– Откуда я знаю? – развел руками Петросянов. – Но жизнь – это краш-тест.
Разговор о смысле жизни состоялся на дне рождения Николая. Отец вручил ему в подарок книжку с тщательно зачеркнутой ценой.
Называлась книга "Правила поведения современной женщины в обществе".
На что отец намекал, Николай так и не понял.
Когда Николай учился во втором или третьем классе, его пригласил к себе на день рождения двоюродный брат. Там Николай непонятно почему сказал всем гостям, что его зовут Борис. Никакой цели при этом он не преследовал. Но когда, играя, один из гостей назвал Николая чужим именем, Николай ощутил странное, скорее приятное чувство – чувство свободы. Когда обман раскрылся, дети почти не смеялись над Николаем.
Видимо, подумали: "Пусть придуривается человек, раз ему хочется".
Жена Николая родила девочку. Николай боялся момента, когда ребенка принесут домой. Как если бы в квартиру должны были принести инопланетянина.
Принесли младенца. Прошло немного времени. Ничего, привык. И даже очень сильно полюбил свою маленькую девочку. Более того, Николай был уверен, что человек в принципе не может измениться к лучшему. Все изменения в жизни – только к худшему: новые дурные привычки, старые привычки превращаются в пороки и так далее. Ан нет.
Как только родилась у Николая девочка, он перестал ходить к проституткам. Он теперь считал это совершенно невозможным. Ведь они, если разобраться, тоже девочки.
Николай пытался представить себе некоторые слова в доступных кинообразах.
"Зачем?" – это удар лбом в толстую высокую каменную стену.
"Почему?" – это степь без конца и края. Ветер несет по степи пыль, и зеленая, с высушенными верхушками трава пригибается к земле.
"Когда?" – это тяжелые удары сердца. Сердце бьется через равные промежутки времени, а ты со страхом ожидаешь момента, когда стук его начнет замедляться.
Николай непонятно почему ненавидел наркоманов и гомосексуалистов.
Однажды он попытался сам себе это объяснить. Наркоманы, к примеру, были просто отвратительными. Кстати, часто получалось следующим образом: общается Николай с человеком, тот ему нравится. А узнает, что человек этот наркоман, – сразу начинает его ненавидеть. Резко.
Без плавного перехода. Что касается голубых, Николай не понимал, как можно заниматься такой гадостью.
Кого Николай ненавидел лютой ненавистью, так это охотников и рыболовов. По его мнению, это были настоящие ублюдки и уроды.
Убийство животного было поступком еще более отвратительным, чем убийство человека. И хотя один знакомый охотник убеждал Николая: "Ты не понимаешь, это борьба на равных. Или я медведя, или он меня…" -
Николай с большим удовольствием взял бы ружье, с которым этот умник
"на равных" ходил на мишку, и всадил бы охотнику заряд прямо в тупой лоб.
Рыболовов Николай наказал бы не так жестоко. Достаточно швырнуть их всех скопом в ледяную воду. Пусть барахтаются.
– Ты по ночам на иврите говоришь, – сказала Николаю жена.
– Чего?
– Во сне.
– А почему ты решила, что на иврите?
– Какая-то смесь немецкого с арабским. Я так поняла, это иврит. Ты очень быстро на нем разговариваешь.
– Тебе не показалось?
– Нет, точно. Раз в три месяца примерно. Я в эти моменты не сплю.
Всегда хочу какую-нибудь фразу запомнить из того, что ты говоришь.
Но не могу. Надо бы диктофон ставить на ночь каждый раз.
"Какой иврит? – подумал Николай. – Я по-русски-то днем не очень хорошо…"
В итоге Николай сел и написал серьезный и откровенный труд о своей жизни. Можно сказать, исповедь о проблемах личного характера.
Напечатал на компьютере. Потом решил сохранить на дискете, а дискету отнести Ситнику на работу и распечатать. Принтер у Николая печатать отказывался. Перебросив текст на дискету, он автоматически стер его в компьютере. Затем для верности открыл сохраненный на дискете файл.
Там кроме двух первых предложений ничего не было.
Когда Николай понял, что текст пропал, ему стало очень нехорошо. Он покрылся испариной. Сердце сорвалось и повисло на ниточке. Николай от ярости и бессилия даже вырвал у себя небольшой клок волос.
Слабыми пальцами набрал рабочий телефон жены. Стал причитать, жаловаться на судьбу, чуть ли не плакать.
– Ну и что? – сказала жена спокойным голосом. – Ты все вспомнишь.
Сядешь и заново все напишешь.
– Ты не понимаешь! – закричал Николай.
– Вспомнишь, – стояла на своем жена. – Ты же талантливый.
Николай сел за компьютер и начал лихорадочно печатать. Слово за словом. И надо же – вспомнил.