Сайрус был гордым человеком и не очень довольным таким решением. Он не планировал доживать свои дни в качестве прислуги у Темных. Он скорее бы умер. Но когда ты проживаешь свою жизнь, наживая врагов и ни о чем не заботясь, ты цепляешься за тех, кто действительно заботится о тебе.
Сайрус один из таких людей. Мы вместе росли, и Дориан ценил его присутствие в нашей жизни так же сильно, как и я. Мы нуждались в нем. Дать ему умереть был не вариант.
– Я закончил, – все что смог сказать я.
Сайрус кивает, после чего быстро пересекает комнату. Он стоит у подножья кровати, разглядывая призрачно-бледные, обнаженные тела на кровати. Он поворачивается ко мне и сужает его поразительные, кроваво-красные глаза.
– Что ты сделал?
Я качаю головой и смотрю в пол.
– Слишком увлекся. Я не знаю… не знаю, что на меня нашло.
Он кивает и схватив блондинку за лодыжку, подтягивает к себе, а затем перекидывает бездыханное тело через плечо.
– Я разберусь.
Затем все то же самое проделывает и с брюнеткой, удерживая их обеих без всяких усилий, словно они ничего не весят.
Он оборачивается, находясь уже в дверном проеме, глубоко вдыхая воздух через рот, пробуя его. Чувствуя вкус свежей, живой крови. Он возвращается в комнату.
– А ее?
Я бросаю взгляд в сторону темного угла спальни, где тело Амели было окутано темной ночью. Она все еще мирно спит на полу. Я даже подложил подушку ей под голову и накрыл одеялом.
Да, что, блять, со мной не так?
– Оставь ее.
Сайрус сужает кровавого цвета глаза и хмурится, как будто он не понимает. Но я стреляю в него взглядом, он еще более угрожающий и холодный. Он кричит о враждебности и обещает расправу. Это вызов ему, чтобы оспорить мою власть.
– Очень хорошо, – бормочет он. Затем уходит, грязные простыни единственное напоминание о моих ночных гостьях. Я срываю их с кровати и заменяю на свежие, отчаянно пытаясь забыть о забранных жизнях. Я знаю девушки не выживут. Сайрус осушит их и избавиться от тел. Он уничтожит любые доказательства, что прошлой ночью они были здесь. Он и раньше делал это для меня, даже для Дориана.
Амели заслуживает лучшего. Лучшего, чем из нее высосут душу, а потом осушат до последней капли. Лучшего, чем быть выброшенной в темном переулке и выглядеть, как еще одна шлюха-наркоманка из нашего квартала с воткнутым шприцом в бледную руку.
Однако, я знаю, что лучшее это не я. Я не тот, кто даст ей что-нибудь стоящее – я просто не могу. Быть хорошим не в моей природе. И чувствовать подобное (такое притяжение к ней, настолько уязвимое для моих противоречивых чувств) это так далеко от моего мира, что я не могу осмыслить этого.
Я, блять, не понимаю.
Она человек. Ничтожная, человеческая девушка, которая ни на что не годится, кроме как дышать ею и трахать. Она одноразовая, как и все остальные. Я Темный – Я бог среди мужчин. И она для меня – ничто. Я ее не знаю. Она мне не нужна, и я не хочу ее.
Неодолимый смех звучит в моей голове. Черт, даже голоса в моей голове знают, что я полное дерьмо.
Я бессмысленно пытаюсь избавиться от запаха секса и дешевых духов, решив стереть все следы прошлого часа. Я не могу все это смыть. Вина и стыд остаются. Я не могу убежать от моей ахиллесовой пяты.
Прежде чем осознаю, что делаю, я опускаюсь на корточки рядом со спящей Амели. Она глубоко дышит, ее тело абсолютно расслабленно. Такая наивная. Я провожу пальцем от ее щеки до ключицы, чувствуя легкое жжение, которое освещает мой палец крошечными золотистыми искрами. Я увидел их, когда впервые прикоснулся к ней, но скрыл это от моих людей. Они знали, что она другая, они просто не знают насколько. И как разрушительна она может быть для нашего народа… для меня.
Я знаю кто она, а она знает кто я. Из этого откровения, есть только один выход. Одна развязка этой трагической сказки, которая только начинается.
Я убью ее.
Глава 4
Солнечный свет целует ее губы и ласкает щеки, после чего согревает веки. Я сосредоточено смотрю, как мерцающее тепло вызывает румянец на ее полупрозрачной коже, прежде чем медленно рассеяться.
Она быстро моргает, затем протирает тыльной стороной ладони глаза. И как гибкая, грациозная кошка, Амели протягивает руку над головой и зевает, из ее горла вырывается хриплый, сладострастный, урчащий звук.
– С добрым утром, лапуля, – ухмыляюсь я, мой голос гладкий, как шелк.
От шока она резко открывает глаза и пытается закричать, но от страха у нее перехватывает дыхание. Бесполезно. Никто не услышит ее крики. Об этом они так же позаботились.
– Гд… где я? – заикаясь спрашивает она.
Я оглядываюсь по сторонам.
– Ну… это то, что ты называешь кроватью. Знаешь, некоторым людям нравиться спать на них. Даже трахаться на них. Я предпочитаю последнее.
Амели прищуривается и надувает свои пухлые губки.
– Я знаю это. Как я сюда попала? И что ты сделал со мной? – Натянув одеяло до подбородка, она отодвигается на край кровати.
– Очевидно, я уложил тебя в кровать – мою кровать. И я ничего плохого с тобой не сделал. По крайней мере, пока. – Я ближе придвигаюсь к ней, и вижу как ее глаза расширяются от вида моей голой груди. – И если бы я хотел увидеть что там под твоей ночнушкой, уж поверь, сейчас ты была бы голой и распластанной. И если тебе повезет, то мой язык будет глубоко внутри тебя.
Я стаскиваю одеяло с нее только, чтобы больше запугать, и она не разочаровывает. Медленная улыбка растягивается по моему лицу.
– Ты больной.
– Я слышал и похуже, – пожимаю я плечами.
– Ты извращенец, отвратительный кусок дерьма.
– И намного хуже, чем это.
Ее нижняя губа дрожит и она быстро прикусывает ее.
– Чего ты хочешь от меня?
Пальцем я нежно провожу по атласной ночной рубашке. Образ, как я срываю ее возникает в моей голове и тепло разливается по животу.
– Сейчас… я хочу, чтобы ты сказала мне, кто тебя послал?
Амели поворачивается ко мне и хмурится, словно я ее ударил.
– Кто послал меня?
Я улыбаюсь. Но не той милой улыбкой, от которой подгибаются колени. Нет, я одариваю той, которая говорит ей, каким я могу быть психом.
Той, которая говорит ей, что я порву ее на куски просто ради удовольствия. Той, которая показывает насколько я злой на самом деле. Насколько Темный. И если она не вполне была уверена на что я способен, то теперь уже не осталось никаких сомнений.
Амели сглатывает и ее раздражение сменяет чистый ужас. Она видит меня таким, каков я есть – монстр. Мерзкий, отвратительный, безжалостный.
Существо, которое появляется в кошмарах. И вот она делит постель с воплощением греха. Даже ее ненависть не сможет спасти ее.
– Никто не посылал меня, – говорит она с непоколебимой убежденностью.
Я приближаюсь к ней настолько, что ее запах омывает меня. Так близко, что ощущаю, как тепло ее тела окутывает меня и я могу сосчитать каждый удар ее сердца.
– О? – ухмыляюсь я, подняв брови. – Никто не посылал тебя, и ты случайно узнала кто я? Словно это всем известно?
В ее глазах появляется отчаяние, отчего их цвет становится ярче и теплее.
– Я клянусь, что никто меня не посылал.
Прежде чем она успевает сделать следующий вдох, я набрасываюсь на нее сверху, придавливая своим телом. Она не может двигаться.
Она не может говорить. Она не может ни о чем думать. Все что она чувствует это меня, возвышающегося в воздухе, который она быстро глотает.
– Сейчас, сладенькая, я спрошу тебя еще раз прежде, чем оторву твою миленькую головку с твоих плеч. Кто тебя послал?
Она вздрагивает, раскрыв рот от ужаса. Я знаю, что Амели видит, когда смотрит на меня. Глаза такие тусклые, что практически прозрачные. Белые, мерцающие зубы, которые сейчас появляются в виде острых, как бритва клыков.
Бледная, пепельного цвета кожа доказывает старые легенды Вуду, которые рассказывают у костра, предостерегая детей об опасных, злобных созданий, жаждущих их души.
Она видит меня, и я ей разрешаю. Возможно, чтобы повергнуть ее в шок, или, может быть, потому что я знаю, что она долго не проживет, чтобы подтвердить легенды ее народа.