— На, поможет, — Настя поставила перед ней стакан и литровую бутылку тана.
— А, кисломолочный физраствор, — она стала пить прямо из бутылки, быстро выпив все. — Еще есть?
— Есть, а почему физраствор?
— Соленый. Сергей приучил меня к этому напитку. Сначала заставил кумыс пить, но это совсем не мое.
— А мне нравится, после него мозги на место встают.
— Тогда правильное место для жизни выбрали. Как там Алексей в Техасе?
— Нормально, скучно ему там. Я как хвосты сдам, переведусь на заочку и уеду к нему. Ладно, пей чай, — она налила Авроре большую кружку, сразу кинув в нее столовую ложку сахара. Аврора посолила и стала медленно пить. — Тебя вчера Игорь Николаевич привез. Пиццу ты не купила, но без претензии. Ты бы себя видела, я думала, помрешь, а нет, схватила бутылку и давай пить. Я даже отобрала ее у тебя, пока пельмени варила, а то бы ты вообще в аут вылетела.
— Так я и вылетела. А Игорь Николаевич с нами пил Он ничего не рассказывал?
— Он за рулем был. Не рассказывал, но выглядел не лучше тебя. Вы как два привидения приперлись ночью. Лучше не рассказывай, а то я до сих пор боюсь твоего взгляда.
— Я никогда и никому ничего не расскажу. А сейчас нормальный взгляд?
— Нормальный, такой же противный и вредный, как обычно.
— Тогда все норм, — Аврора блаженно потянулась и посмотрела на часы над холодильником. — А смену-то я пропустила.
— Неа, тебя Игорь Николаевич отмазал, еще вчера с твоим руководством договорился, что ты нужна на следственных экспериментах. Он сказал, чтобы ты дома сидела, приказал мне тебя не выпускать.
— Я никуда и не пойду. Вот бы еще помыться, а я смену белья не взяла.
— Забей, в машинку закинешь. Я тебе футболку дам Серегину, они здесь самые чистые и целые, — хмыкнула Настя. — А в целом они довольно чистоплотные свиньи.
— Лучше быть свиньей, чем человеком, — Аврора посмотрела в окно. — А пельмени есть еще?
— Есть, тут их целая морозилка. Есть еще хинкали.
— Свари всю пачку, я мыться, — Аврора резко встала и мир закачало.
— Ты аккуратнее, а то весь дизайнерский ремонт уничтожишь! — засмеялась Настя.
— Это еще кто кого, — хмыкнула Аврора и, пошатываясь, ушла в ванную
Сергей поселился на работе, забрался в раковину, как рак-отшельник. Он шутил над собой, пытаясь шутками сбить нараставшую социофобию. Мэй молчала, грустно смотря ему в глаза. Она понимала его чувства, ей самой хотелось заползти куда-нибудь, чтобы о ней все забыли. Он приходил вечером перед ужином, когда все назначения выполнены, и больной остается самому себе до вечерних колес. Они почти не разговаривали, гуляя по подобию сквера, подолгу стоя у какого-нибудь чахлого деревца, так напоминавшего их. Природа угасала, и они гасли, чувствуя, как пустота внутри занимает все больше, не оставляя ничего. Наверное, так и должно было быть, Аврора объясняла, что лучше все выбросить из себя, а потом не прозевать момент и заполнить свой мир тем, чем действительно хочется.
Мэй рассказывала о делах в ресторане, Камиль все держал в руках, выдергивая ее из полудремы в полдень на часовое собрание с бухгалтером по зуму. Как бы ни противилась работе, она в душе радовалась, сохраняя в себе чувство жизни. Вопросов было много, ничего из пальца не высасывали ради нее. Сергей слушал и улыбался, видя, как оживает Мэй, как начинают блестеть ее глаза, и как она гаснет, когда больше сказать нечего. О своей работе он молчал, особенно о ночной, когда, пользуясь мощностями рабочего сервера и суперкомпьютера в институте, обрабатывал результаты запросов Насти, выискивая в бездонной пропасти информационной шелухи верные нити. Робот учился вместе с ним, и шелухи становилось меньше, но без человека программа никогда бы не справилась, неспособная отличить шутки и откровенный гон теорий заговоров от гипотез и смелых предположений, но основанных на подтвержденных фактах. Он спешил в больницу к Мэй, и его уже пускали без пропуска, называя мужем, не проверяя документов. Мэй тихо посмеивалась над этим, рассуждая о том, что это пройдет, как только они придут в себя. Он сначала злился, но вскоре понял, что это у нее нервное. Прошлый Сергей, любитель «молодого мяса», как подкалывала Аврора, кончился. Он повзрослел, окончательно, и первой перемену в нем заметила Аврора, быстро и почти безошибочно оценивая состояние любого человека. О Мэй она говорила просто, что она на дне, но жизнь заставит всплыть наверх, живой или мертвой.