— Лана, какая ваша роль с Виктором — вы миротворцы? — напрямую спросил Сергей, мучавший его вопрос, сформировавшийся в четкую конструкцию только сейчас.
— Нет, скорее что-то вроде балансира, но слишком слабого, чтобы предотвратить или остановить. Мы можем подсказать и направить, но дальше ваша воля и ваша жизнь.
Сергей кивнул и ушел за сумкой. Открыв на планшете карту, где горела яркая кровавая точка, он передал его Владимиру Константиновичу. Лана даже не взглянула на экран, продолжая загадочно улыбаться Сергею.
— Саша, посмотри ты. Никак не могу вспомнить, а ты больше силен в истории XX века, — Владимир Константинович пододвинул планшет к бледному Александру, смотревшему отрешенным взглядом в пустую кружку.
— А, понятно. Это место известное — кладбище танков в Красноярском крае. Там складировали танки, которые оказались никому не нужны после развала СССР, — объяснил он. — И кому понадобился этот металлолом? Его дороже вывезти, чем переплавить. Там все мертвое.
— Не совсем так, — Лана встала и налила всем чай, кроме себя. Сев за стол, она поводила пальцем по экрану, будто бы поглаживая змею. — То, что вы считаете мертвым, наполнено энергией, которую создали ваши соотечественники. Дело не в том, что вещи обладают энергетикой, люди придумали этот миф сами для себя. В этом месте заложена энергия иного рода, уходящая за пределы вашего мира. И то, что мертво в вашем мире, в оборотной стороне наполнено силой и энергией.
— И это будет эпицентр выхода этой энергии? — спросил Сергей, залпом осушив кружку с горячим чаем.
— Да, и произойдет перерождение или трансформация, выбирайте термин на ваш вкус, — Лана взяла планшет и полистала документы. — В этом месте вы найдете своих друзей, если они выживут в битве.
— То есть будет еще и битва? — хрипло спросил Сергей.
— Конечно! Битва неизбежна! Столкновение миров и цивилизаций — все как в древние времена! Ужасно и удивительно! — возбужденно сказал Владимир Константинович. — Наш мир может не выдержать этого столкновения!
— Не понимаю, кто с кем будет биться, — замотал головой Сергей. — И причем здесь Максим и девчонки?
— Битва начнется здесь, в этом городе, но исход ее решится там, но с другой стороны. Осталось недолго ждать. Владимир Константинович лучше меня сможет все объяснить, хотя, — Лана ехидно посмотрела на возбужденного ученого, — он во многом заблуждается. И все же он ближе к истине, чем кто-либо.
— Ничего не понимаю, я совсем запутался. Я чувствую себя как с похмелья, не могу ничего понять, — сказал Сергей. Лана подвинула к нему тарелку с пряниками.
— А может и не стоит это понимать? — Александр пожал его руку, по-доброму улыбнувшись. — Вот я узнал, что они сделали с моим сыном, и нашел Лану. Потом позвал Володю, и они мне объяснили то, что важно для меня. Илья жив, пускай и не с нами, пускай мы его больше никогда не увидим, а он о нас и не вспомнит. Все это не важно — он жив и, надеюсь, найдет свое счастье. Жена ищет ответ в церкви, но там не дают ответов. Я не хочу всего знать и не потому, что боюсь. Мы люди слишком слабые, слишком простые, чтобы вместить в себя все эти знания, поэтому надо выбрать то, что важно именно для тебя. Володя тебе расскажет всю космогонию, Лана будет смеяться, но ты не обращай внимания, она всегда смеется над нами. Мы же как дети малые, которые рассуждают о взрослых вещах.
— Ну, нет, не согласен! — возразил Владимир Константинович, намереваясь начать спор, но Лана, смеясь, сжала его руку, останавливая.
— Так что нам делать? — Сергей пристально посмотрел на Лану.
— Ты все сделал, что от тебя требовалось. Теперь помоги тем, кого любишь, — ответила она. — Они нуждаются в твоей помощи, как и ты нуждаешься в них.
45. Цветы и камни
Можно не торопиться, все равно очередь на раздаче рассосется не раньше, чем через час, — Йока насмешливо посмотрела вслед нестройной шеренги, спешащей в лагерь.
Юля устало кивнула, сегодняшняя смена утомила ее. Киборг надзиратель бросил на них внимательный взгляд, что-то щелкало в его биомеханических мозгах, и потрусил вслед за шеренгой лагерников. Бежать было некуда, они стояли под лучами прожекторов, отрабатывавших световой день, общее переключение на ночной режим начиналось через три часа. Происходило это каждый раз по-разному, часто внезапно, но иногда лагерь начинал светиться, как неисправная гирлянда, то затухая, то разгораясь во всю мощь. Йока рассказывала, что так роботы играют от скуки, от однообразия утвержденных алгоритмов даже у роботов сводило мозги.