Ходя по кругу, он раз за разом проигрывал их последний день в поселке, пытаясь понять, что они упустили, что сделали не так. Angi оказалась права, но она не могла знать, что все произойдет так стремительно. Хорошо, что они успели с рыжим Лехой доделать дрон и отправить его на поиски Юли. Это была другая машина, непослушный робот, выполнявший команды с пульта, а живой робот. Максиму хотелось думать, что они его оживили. Рыжий настолько увлекся, что долго и дотошно расспрашивал об Илье, об Арнольде, как они играли вместе, как Илья работал, допиливал прогу, Максим помогал немного советами и готовыми блоками. Но то, что в итоге сделал Леха, было недоступно в их игре, наверху, как раньше казалось Максиму и Альфире. А их мир оказался и не наверху, и не внизу. Они находились в перевернутом мире, похожем, как похоже отражение в неспокойной воде, и Максиму теперь было непонятно, кто на самом деле был чьим отражением. Подземный мир гораздо старше и опытнее, скорее спокойный или замерший, не то что их мир, больше походивший на нерешительную бурю, но то, что это была именно буря, сомнений больше не осталось. Дрон теперь жил собственной жизнью, имея бесконечную батарею, имея новые мозги. Он долго висел перед Максимом и Альфирой, не то запоминая их, не то вглядываясь, потом сделал несколько кульбитов в воздухе, как при игре с Арнольдом, подмигнул фонарем и улетел. Альфира сказала, что он точно найдет Юлю. Максим не особо верил в успех, но встроенные рыжим мастером инфракрасный сканер и емкостной датчик, настроенные на поиск живого человека, зарождали нерешительную надежду.
А потом наступил кошмар. Они были в мастерской Айны, девочка показывала деду и им свою новую картину: сплошное голубое поле с белыми и красными полосами, двигавшимися под небольшим углом в разные стороны. Это был полет, так его чувствовала и видела Айна, слушавшая рассказы о птицах с раскрытым ртом, как и все дети в питомнике. Альфира начинала, рисуя птицу, объясняя детям, как сохранять пропорции, как она двигается, а Максим должен был рассказывать, где она живет, что ест, работая слабым справочником по орнитологии. Как же мало они на самом деле знали, и как много было для детей нового и безумно интересного. Все заболели птицами, весь поселок, особенно счастливы были малыши, которым дарили сшитые и связанные игрушки в виде попугаев, воробьев и снегирей, которых любила рисовать Альфира. Игрушки делали Angi и еще несколько девушек из госпритона, тратя свободное время не на частных клиентов или тупой отдых, а на детей.
Максим ощутил тяжелое дыхание позади себя. Обернувшись, он не увидел никого, а Айна стала громче рассказывать о своей картине, или ему так показалось. Воздух поменялся, Альфира ежилась в теплой робе, постоянно озираясь, как и Максим, а дед и Айна будто бы ничего не замечали, сигнал об опасности блокировался в их голове. Он среагировал первым, отбросив Альфиру и Айну к стене, повинуясь животному инстинкту. Дальше все было в кровавом тумане, и с ним, и без него одновременно.
Глыба, похожая на человека, била его, а деда второй киборг раздавил, как перезревший арбуз. Он не успел издать ни одного звука, только отвратительный хруст и чавканье еще недавно живой плоти разорвало тишину мастерской. Альфа не видела, ее очки раздавили каблуками, отвесив для надежности хлестких пощечин. Била женщина-инспектор, она потом будет избивать Максима шлангом на допросе. Айна кричала, звала деда, молила сказать, что с ним, пока инспектор не вырубила ее одним ударом. Максим вырубился раньше, остатками сознания поймав занесенную руку над Айной. Теперь они здесь, все втроем. Он надеялся, что Альфа вместе с Айной в камере, а не в этом колодце. Он ожидал беды, но устал ждать, так и не подготовившись к ней, а можно ли было быть к этому готовым?