Начинался буран. Погоня прекратилась, звери скрылись в известных только им убежищах, словно провалившись сквозь землю. Волк устал, спотыкался, но не сбавлял темп, следуя по невидимому маршруту сквозь нарастающую пургу. Ветер хлестал в лицо, бил то справа, то слева, издеваясь, подгоняя сзади, свистя и хохоча. Волка сносило в сторону, но сила бурана была еще слаба, чтобы оторвать биомашину и понести к морю, очистить остров от нежелательных организмов. Они провалились под землю. Стало тяжело дышать, снег душил, сила тяготения тянула вниз, а инстинкт требовал карабкаться наверх. Юля пыталась это сделать, пока кто-то не потянул ее за ногу вниз.
— Черт! Как больно, — она с трудом встала, слегка контуженная после падения. — Где мы?
Йока поморщилась, выглядела она не лучше, подволакивая левую ногу. Юля успела сгруппироваться, мышцы отработали сами, а Йока сильно подвернула ногу, еще и бок ушибла об острые куски льда. Несмотря на это, она достала фонарь из мешка и тревожно осматривалась, — они попали в туннель. Йока говорила о нем, что им надо в какой-то туннель, по которому можно перебраться на материк. Дальше карта обрывалась, больше информации ей не положено было знать. Туннель напоминал метро, те же рельсы, окаменевшие провода в кабель каналах на стенах, и сплошная тьма. Тихо не было, снаружи бушевал буран, а из туннеля доносились жуткими волнами не то стоны, не то скрипы и хруст костей.
Вернулся волк, бодрый и, пожалуй, веселый. Йока пошла за ним, Юля следом, никак не получалось нацепить фонарь, пальцы не слушались, как и все тело. Волк отвел их в тайную комнату, в которой еще остались аккуратно сложенные рельсы и катушки с проводами, съеденные наполовину временем и крысами. Юля занялась готовкой, пока Йока осматривала свою ногу, часто вскрикивая. Поставив котелок на огонь, мясо грызуна не хотело размораживаться, больше напоминая доисторические окаменелости, она села рядом и уверенно ощупала голеностоп Йоки. Йока закричала, но упираться не стала.
— Будет больно, — без вступления сказала Юля и дернула. Йока взвыла и заплакала, но стало гораздо легче. — Скоро пройдет, просто вывернула.
Йока с уважением посмотрела на нее, приложив к слегка опухшей ноге замерзшее мясо. Вскоре она уснула в неудобной позе, прислонившись к катушке. Волк лег рядом, грея разогретым телом. Юля с интересом потрогала острую шерсть, ставшую горячей со стороны Йоки, улегшейся на нем, как на воздушной перине. Юля расправила на ней куртку и пошла варить кашу. Спать не хотелось, наоборот внутри появилась непонятная сила и бодрость. Интересно было наблюдать за спящей Йокой и волком. Вместе они напоминали семейную пару, уже переросшую все стадии влюбленности и страсти, не боявшуюся ругаться и спорить, драться друг с другом и друг за друга. Наверное, такой и должна быть настоящая любовь, когда не ломаешь себя и принимаешь партнера таким, какой он на самом деле есть, не пытаясь перевоспитать или сломать, без лицемерных и инфантильных проявлений любви, перемешанных с тошнотворными маркерами нежной пошлости и косплеем на людях в пушистых зверьков. Она вздохнула и засмеялась. Зависти не было, скорее внутри все распрямилось, пропало чувство ответственности за безответную любовь к ней. Она сама себе его придумала, сама взрастила и холила, Илья ни разу не дал ей повода для этих глупых мыслей. Сидя у горелки и помешивая суп, медленно, но верно превращавшийся в нажористую кашу, она вспоминала всю дурь, которая до недавнего времени крутилась в ее голове. Вспоминала, высвечивала и бросала в огонь, с улыбкой смотря на вспыхивающее пламя. Может это ветер пробирался к ним и раздувал огонь, но в подрагивающих языках пламени она видела себя прежнюю, грустную и молчаливую девочку, слишком много требовавшую от себя и других, но в первую очередь от себя. Она повзрослела, ощутив, как что-то легкое и теплое покинуло ее. Так и проходит детство, покидает человека, не способного уже его удержать. Ей было жаль и не жаль, она не знала и решила об этом не думать. Когда она будет готова, то вспомнит, и эта легкость и тепло в сердце вернется, Юля увидела это в черноте туннеля, подмигнувшей ей любопытным оком. Все следило за ними, пускай, она уже привыкла, что здесь не может остаться одна, когда не думаешь об этом, становится гораздо проще.
— Вставай! Ну, вставай уже! — Йока раздраженно трясла ее за плечо. От ее голоса туннель звенел, и ей это нравилось, она довольно улыбалась.
— Нечего спать, нам пора.
— Ага, — она поднялась с катушек, ставших для нее сносной кроватью. — Как нога?
— Хорошо. А ты откуда знаешь, что надо было делать?
— Меня тренер научил. Он меня много чему учил, я думала, что все забыла.