Сам того не осознавая, он ездил по маршруту будущего победного митинга, который должен был завершиться полной победой. Нет, речь о выборах совершенно не шла. На собраниях все только и говорили о решающей битве в верхнем мире, после которой они должны будут взять власть в свои руки, обеспечить надежный фундамент и тыл нового мира. И еще много подобных слов и конструкций, не меняющихся вот уже несколько веков, но суть оставалась одна и та же — получить власть, абсолютную, безвременную. На Лубянке уже строили помосты, по периметру расставляли походные кухни и наливайки с большими бочками, стилизованными под старину, которой никто никогда не видел. Такие пункты питания или пищеблоки с сортирами будут на всем пути следования. Улицы зачищались от снега и лишних рекламных конструкций, срывались вывески с магазинов, к ним кидали кабель, прокладывали трубы водоснабжения, никого не спрашивая, просто взламывая двери, если кто-то сопротивлялся. Ничего не должно было больше напоминать о старом гнилом мире, и только чистые душой и телом смогут войти в него, и новый мир примет их. Об этом знал каждый житель страны, с утра до вечера ему вбивали это в голову через все медиаисточники, для надежности обходя квартиры, агитируя и угрожая одновременно.
Потоки на митинг должны будут идти от всех главных магистралей от третьего кольца. По плану реконструкции столицы Москва должна была закончиться третьим кольцом, остальная часть должна быть расселена, жилые здания снесены. Вряд ли кто-то всерьез смотрел на план реконструкции страны, а ведь движение «Правая воля» ничего не скрывала, как никто и никогда ничего не скрывал, было бы желание разобраться и понять. Большинству хватало лозунгов о Величии и Возрождении, просто и доступно, без понимания, что за величие надо заплатить своей жизнью. На собраниях Егор улыбался, когда лидер движения или высшие члены говорили о победе над чужеродным светом, мешавшим все эти тысячелетия истинному пути. Его смешило, что они искренне верили, что тьма может победить свет, и никто не замечал в его улыбке насмешку, его молчаливое согласие очень ценили. Но он знал точно, что тьму, их тьму, способна победить только другая тьма. Подобное пожирает подобное, чтобы выжить. Он чувствовал себя шахидом, увешанным взрывчаткой, но даже если его раздеть, разрезать кожу и разорвать плоть, то никто не сможет найти взрывчатки, скрытой внутри сердца. Его черная ненависть к ним была гораздо сильнее их желания власти, сильнее их жалких побед над послушными овцами, готовыми любой власти подставить бок — стриги, режь, жри. И он перестал спать, боясь, что даст слабину, и отобранный у Авроры черный дух выберется, даст им понять, кто на самом деле притаился среди них. Странно, но отсутствие сна вовсе не мешало жить, тело работало отлично, но все же он чувствовал, что давно мертв, просто смерть его отсрочена на короткое время
Иногда он возвращался в прошлое, проезжая по улицам любимого города, принесшего столько радости и горя, он включал The Doors и следовал за солнцем. Под любимую группу он заново переживал всю свою жизнь, на недолгое время вырываясь из плена. Он безумно скучал по ненавистной работе, сколько раз он увольнялся, сколько раз забирал заявление обратно, чувствуя себя жалким трусом, что бросил дело. Права была жена, считавшая, что он никого не любит, кроме своей работы. Теперь его дела ведут другие, если им это позволили. Аврора каждый день выкладывала фотографии кота в запрещенной соцсети, она делала это для него, и когда в кадре появлялась и она, еще больше похудевшая, но улыбающаяся ему, он был счастлив. Хотелось написать в ответ, но так он подставит ее, Аврора была в разработке, за каждым шагом следили агенты, но подобраться не могли. Что-то говорили о защите и смеялись, что после битвы она больше никому не поможет, и каждый ответит. Для него было главным, что она жива и видит его, пускай и в агитационных роликах. Специально для нее он ездил в приют для животных и на камеру гладил тощего рыжего кота, большего он передать ей не мог, и не стоило этого делать, даже думать не стоило.