— Согласен с коллегой. У молодого человека мышечные боли. По фотографии сложно сказать, но скорее всего это результат травмы или побоев. Он стремится согнуться в неестественной позе, скорее всего на его теле обширные гематомы, особенно на спине и бедрах.
— Мы не просили вас ставить диагноз, — сказал офицер слева, лучезарная улыбка сошла с лица, обнажив холодное презрение. Второй офицер все так же улыбался, с вызовом смотря на Аврору. — Знакома ли вам эта девочка?
Офицер открыл другую папку. На фотографиях была Айна. Девочка потерялась в безликой палате, одетая в простую пижаму. Черные волосы убраны в аккуратный пучок, украшенный нитями красных ягод и палочками шоколадного цвета, чувствовалась рука Мэй. Айна не знала, куда себя деть, и очень волновалась, ища слепыми глазами кого-то. Было видно, что она боится фотографа. На одной фотографии она встрепенулась, расцвела, широко улыбнувшись, смотря вправо от фотографа. Аврора готова была поклясться, что увидела в отражении белых глаз девочки Мэй. Глаза пугали, но глядя на лицо девочки, быстро забывались. Затянутые белой пеленой, скрывавшей зрачок, делавшей глаз сплошным белым белком, они все равно были живые, как и лицо девочки, на десяти простых фотографиях проявившее сотню эмоций. И как же девочка была похожа на Мэй, если бы Аврора не знала, то назвала бы ее дочерью, но у Мэй не было детей.
— Я не знаю эту девочку, — наконец сказала Аврора, улыбаясь. — Очень хорошо, что она среди друзей. Что у нее с глазами.
— Врожденный дефект. Есть заключение офтальмолога, вы его получите позже, — второй офицер перестал пялиться на нее и стал серьезным. — Вы пытались связаться с Мэй?
— Конечно, но у нее номер постоянно выключен.
— Ей пришлось поменять номер, так как ее атаковали религиозные фанатики. Как только стало известно об обнаружении пропавших, ее стали атаковать, угрожать, проклинать и так далее. Думаю, не мне вам объяснять, на что способны подогретые религиозные фанатики, Но скажите, вы знали, зачем Мэй и некая Лана Ким едут в Красноярск?
— Да, знала. Точнее знала, что едут. Мэй говорила, что есть шанс найти ребят. Она не знала, как и почему, я тоже этого не знаю, но это сработало.
— А как вы думаете, почему это сработало? — офицер слева внимательно смотрел на нее.
— Я не знаю. И честно говоря, не хочу знать. Ребята нашлись — это главное. Вот бы еще Юля нашлась, может, она где-то рядом.
— Откуда у вас информация, что она может быть рядом? — офицер слева снисходительно улыбнулся.
— Ниоткуда, просто надежда, что она тоже скоро найдется.
— Скажите, какую роль в обнаружении пропавших сыграла Лана Ким? — спросил второй офицер, переглянувшись с коллегой. Определенно они забавлялись.
— Не знаю, вам стоит задать эти вопросы Лане Ким, — Аврора спокойно выдержала их взгляд. — Думаю, что Мэй также ничего не знает.
— Почему вы так думаете? — спросил офицер слева.
— Потому, что с самого начала этого дела нас ведут, но кто и куда мы не знаем.
— Вот вы и узнаете. Вы завтра отправляетесь вместе с моим коллегой в Красноярск. Ваша задача разговорить Альфиру и Максима. Все допросы вы будете проводить вместе с моим коллегой, вам стоит подружиться, — офицер слева сально улыбнулся.
— Валерий, — второй офицер было протянул ей руку, но быстро поняв, что она не пожмет, приложил ее к сердцу. — Уверен, что мы подружимся.
— Уверена, что нет. Я не могу уехать. У меня отделение, мне надо согласовать командировку с руководством.
— Об этом не беспокойтесь, с вашим руководством все улажено. Вы направляетесь в командировку, суточные и другое получите как положено, — офицер слева демонстративно посмотрел на часы. — Вылет рано утром, вам стоит подготовиться.
— Я могу за вами заехать, — сказал второй офицер.
— Пришлите билеты, я доеду сама. Не бойтесь, я не опоздаю, — она бесстрастно посмотрела на улыбающегося офицера. От понимания того, что вот с этим она должна будет пытаться разговорить ребят, которые и так пострадали, ей становилось тошно. Если бы не Денис, сжавший ее колено, она бы точно что-нибудь высказала. — До завтра, Валерий.
— Увидимся, Аврора. Смотрите, не пальните еще раз, страна второй революции не выдержит.
Ох, сколько раз она слышала эту тупую шутку. Сколько человек считали своим долгом поупражняться в остроумии над ее именем, и скольким она затыкала рот, унижая до уровня пыльного плинтуса. Но сейчас она промолчала, потому что она их презирала и с трудом скрывала это на лице. Желая спастись, она посмотрела на Игоря Николаевича, сидевшего все это время молча.