Что случилось дальше, Юля не поняла, как и большинство зрителей. Медики оказывали помощь парню, без шлема он оказался вполне симпатичным, похож на одного из солистов любимой группы, если бы не выражение лица. Он смотрел на нее с превосходством и насмешкой. Когда судьи удалились, он стал открыто смеяться. Она подошла к тренеру, Олег Николаевич стоял бледный и его трясло.
— Что случилось? — спросила Юля. Руки не слушались, она никак не могла снять шлем.
— Сейчас узнаем, — глухо проговорил он, помогая снять шлем и жилет. Он хотел снять перчатки, но Юля запротестовала.
— Не надо, скоро же второй круг. Я же вышла в финал? Как это не вышла? — спросила Юля упавшим голосом.
— Они решают вопрос о твоей дисквалификации.
— Но за что?
— Запрещенный прием. Ты не знаешь, но в предыдущих поединках тебе не засчитали в общем семь очков. Тебя засуживают, а я ничего не могу с этим поделать.
— Ну и ладно, не будем переживать. Когда мы сможем уйти? — весело спросила Юля. Ей стало так на все плевать, что все виделось таким смешным и нелепым, весь этот пафос, странные бои без очков или квалификации — на потеху барину, не иначе. Не хватало еще, чтобы они бились голыми и в грязи.
— Не ладно, я отправлю жалобу.
— Отправляйте, но, по-моему, все это бесполезно, — пожала плечами Юля и дала расшнуровать перчатки. Высвободившись из защиты, она стала легче дышать и ужасно захотела есть, а ведь из-за этого мероприятия она пропустила обед в ресторане. От воспоминаний о горячих манду, которые они с Альфирой заказывали всегда, и говядины в соевом соусе, запеченной с рисом и овощами, в животе так забурлило, что тренер невольно рассмеялся.
— Ты права, надо быстрее уходить отсюда.
— Мэй позвала нас всех на ужин в ресторан. Вас тоже позвали, так что не вздумайте улизнуть! — Юля грозно сжала кулаки, лицом показав, что она с ним сделает, если тренер попытается убежать.
Он рассмеялся, картинно вжав голову в плечи. Зал все это время молчал, тихой нарастающей волной перешептываний следя за происходящим. Вернулись судьи и объявили, что ее дисквалифицируют за нанесение удара после того, как противник получил нокдаун. И тут зал взорвался, раздались крики, требовавшие судью на мыло и другие угрозы, быстро переходящие в матерную ругань. И сквозь этот жуткий шум все отчетливее слышались детские голоса: «U-Li Sun! U-Li Sun!» Зал перестал ругаться и подхватил кричалку, добавив хлопки, отбивая не стареющую песню Queen «We will rock you».
— Там есть кто-то из наших? — Юля пыталась разглядеть на трибунах знакомые лица, но не смогла.
— Да, твои мальчишки пришли с отцами. У отца Кирилла были билеты, вот они все вместе и пришли, — улыбаясь, ответил тренер. — Я не хотел тебе говорить, а то ты будешь волноваться, — он показал на дальнюю левую трибуну, с которой и, правда, махали три мальчика, прыгая на месте.
— И правильно, что не сказали! Привет! — что есть силы закричала Юля и подпрыгнула, замахав им в ответ. Повернувшись к тренеру, она, улыбаясь, приказала, — уходим отсюда, ну их к черту!
— Да, пошли. Попрощайся с залом, они тебя полюбили, не забывай этого.
Юля поклонилась каждой трибуне, как этого требовал протокол, будто бы она не проиграла, а победила. Зал заглушил голос диктора и музыкальной отбивки аплодисментами, продолжая приветствовать ее: «U-Li Sun!».
Режиссер трансляции продолжил следить за ней, и когда Юля с тренером скрылась в подтрибунных помещениях, отправил за ней операторов с GO-Pro. Трансляция велась в отдельном окне на сайте, в общую картинку это не включали, но второе окно появилось на экранах на улице.
Юля успела скрыться до прихода журналистов. Тренер отвечал на вопросы, стараясь не поддаваться эмоциям. Основная трансляция перебивала все, поэтому вопросы и ответы пустили снизу второго окна в расшифрованном потоке речевого анализатора. Выходило иногда забавно, робот неверно распознавал речь, выдумывая невозможные речевые конструкции.
В раздевалке никого не было, и очень хорошо, не хватало еще с кем-нибудь встретиться. Юля убежала в душ. Она торопилась, злясь на медленную воду, на то, что так медленно она трет себя губкой, а еще этот гель не хочет до конца смываться, оставаясь противной липкой пленкой на коже. Она терпеть не могла отдушки, крема и прочую женскую радость, которую так тяжело было смыть с себя, от которой коже тяжело было дышать. Забыв о недавней тревоге, Юля не заметила, как свет в душевой погас, а вода стала неприятно горячая. Вывернув холодный кран и закрыв горячий, Юля отскочила в сторону — из крана била горячая вода, кипя и пенясь от злости. Пары удушливого железистого вкуса заполонили все, внезапно зажегся свет, и Юля увидела, что из крана бьет горячая алая кровь, и она вся уже в этой крови.