Поужинали молча, что это была за еда, никто не понимал. Все ели механически, заставляя глотать и жевать, заставляя себя заниматься хоть чем-нибудь, боясь сказать, произнести хоть слово. Мать часто уходила к Юле, она спала в том же положении, как мертвая, поэтому ко рту прикладывали зеркало, боясь, что у нее остановилось сердце.
Максим отвел Альфиру домой. Дома скандала не будет, отец позвонил ее родителям и все объяснил. Что будет завтра, никто не знал, Альфира не думала об этом, ей было все равно. Они сидели на лавке у подъезда, Максим обнимал ее, она дремала, часто всхлипывая. Очки промокли насквозь, она сняла их, убрав в рюкзак, все равно она ничего не хотела видеть. Не ожидая от себя такого, она потянула лицо Максима к себе и поцеловала, очень испугавшись. Максим вздохнул, но не отвернулся, не отодвинулся.
— Сегодня не самый лучший день для этого, — сказал он.
— Да, ты прав. Извини, я сдурила. Забудь об этом, — Альфира спрятала лицо, густо покраснев.
— Нет, и не подумаю забывать, — Максим взял ее лицо в ладони и осторожно, будто бы боясь сделать ей больно, поцеловал. — Обсудим нас позже, хорошо? Сейчас мы все на психах.
— Хорошо, — Альфира улыбалась, она была счастлива и дрожала от боли и переживаний за Юлю, не понимая, как оба чувства могут жить в ней одновременно. — Я пойду, а то начну чушь нести.
— И я, — улыбнулся Максим. — Завтра будет сложный день.
— Ага, приходи в обед в ресторан, Мэй не будет против.
— Да, она мне сказала, что завтра надо всем собраться. Слушай, а Юля надела ваш оберег на выступление?
— Да, она решила, что не помешает. Думаешь, он спас ее?
— Я не знаю, но и не могу ничего исключать.
— До завтра, надо спать.
Альфира обняла его за шею, и они долго целовались, пока у нее не заболели губы.
— Юля сильная, она не сломается, — улыбаясь, сказала Альфира.
— Я знаю, не зря же она U-Li Sun. Как ей идет этот ник
— Ага! Вот она обрадуется, когда мы игру о ней доделаем!
— Сначала она нас поколотит, — усмехнулся Максим.
— Я пришла работать, — Юля твердо посмотрела в глаза Мэй. Когда она вошла в ресторан, ее работу делала Мэй, не гнушаясь вымыть пол до сияющей чистоты.
— Вот и хорошо, нельзя оставаться одной, — улыбнулась Мэй, прислонив швабру к стене.
Юля стояла в нерешительности, и Мэй обняла ее, крепко прижав и гладя по голове. Юля всхлипнула, но плакать не стала, она больше не могла плакать, отдав все слезы все понимающему дереву.
— Ты помнишь о нем, значит, он жив. Он всегда будет жить, пока ты о нем помнишь. Уверена, что он гордится тобой, всегда гордился. Я видела это в его взгляде, он тебя очень любил.
— И я его любила, но так и не смогла ему об этом сказать! — всхлипнула Юля.
— Так часто бывает, и со мной было так. Нам трудно открыться, мы всегда чего-то боимся, и чем старше становимся, тем страшнее становится. Не переживай об этом, он, конечно же, знал, что ты его любишь. Мне кажется, что он знал тебя лучше, чем ты сама себя понимаешь, как думаешь? — Мэй улыбнулась и поцеловала Юлю в лоб.
— Это точно! — воскликнула Юля и улыбнулась. — Мэй, замажь меня, а то выгляжу хуже демона смерти!
— Да, выглядишь и правда ужасно. Пойдем, приведу тебя в порядок. Хочешь что-нибудь особенное?
— Нет, не хочу, — замотала головой Юля.
Альфира опоздала, придя за десять минут до открытия. Она не могла спать, всю ночь переживая за Юлю и волнуясь от первого поцелуя. Она укоряла себя за то, что в такой ужасный час чувствует себя счастливой и несчастной одновременно, придумывая себе вину, угрожая и обвиняя себя. Поэтому вид у нее был виноватый и сконфуженный.
— Альфа, где ты ходишь? Я за тебя проводки в терминале делала! — возмутилась Юля. Мэй закрасила синяки и жуткие круги под глазами, только красноту глаз нельзя было закрасить, поменять глаза. И взгляд, ставший слишком серьезным и немного злым, но не к окружающим, а к себе.
— Прости, я виновата, — Альфира шмыгнула носом.
— Да ладно, я пошутила. Мэй и не думала, что мы выйдем после всего.
— Нет, я виновата, — горестно вздохнула Альфира и отвернулась, смотря на улицу, где разгорелось летнее утро, улица оживала, выпуская своих питомцев погулять из каменных клеток.
— Альфа, ты чего? — Юля потянула ее в раздевалку. Когда дверь закрылась, Альфира шепотом во всем призналась. — А ты знаешь, я даже рада, что вы наконец-то сдвинулись с места. Нет, Альфа, ты не думай, что никто не видел. Все видели. Я хочу, чтобы ты была счастливой, пускай и с моим братом. Вкус у тебя так себе, но не мне решать, а тебе. И только попробуй еще раз извиниться, я тебя побью!