— Не думаю, что мы заблудились. Давай проверим. Мы пока отдохнем здесь, а я пущу робота обратно, чтобы он проверил.
— Давай, — согласилась Юля, и огляделась, где бы тут можно было бы сесть или хотя бы прислониться. Идти в респираторе было тяжело, не хватало воздуха, но без него смрад был просто невыносимым.
Дрон вернулся через несколько минут. Илья дал команду, и робот осмотрел все вокруг. В двух метрах от них была приоткрыта дверь, точно такая же, как и в других комнатах, но без сбитых рычагов и неприваренная намертво к коробке. Такие двери Илья даже и не пытался открыть, сразу понимая всю тщетность жалких усилий одного человека и без специнструмента. Одним молотком и зубилом ничего не сделаешь, была еще красная монтировка, но для нее нужна была щель и тело в три-четыре раза тяжелее Ильи. Чтобы не бояться, он в уме прикидывал усилия, делая грубые расчеты, отгоняя от себя другие мысли. Иногда ему казалось, что Юля отстала или пропала, и как только он собирался позвать ее, она первая задавала какой-нибудь вопрос, пускай и часто повторялась, спрашивая одно и то же. Обычно его бесило, когда спрашивали одно и то же, но сейчас он был этому даже рад, лишь бы она не молчала, лишь бы самому не молчать, а то страх, затаившийся внутри, шептал в самое сердце, что еще немного и они растворятся в этой черноте.
— Интересно, почему она открыта? — Юля подошла ближе, дрон полетел к ней и заглянул в приоткрытую дверь.
— Похоже на казарму, — сказал Илья, показав картинку Юле. — Погоди, мы с Арнольдом проверим, вдруг это ловушка.
— Ловушка? — Юля усмехнулась и почесала левый кулак, правая нога заныла от нетерпения, требуя разрядки, выброса накопившегося напряжения. — По-моему здесь все одна сплошная ловушка.
— Тогда нечего беспокоиться — мы уже в нее попались.
Илья вошел, интуитивно нащупав выключатель слева от двери. Выключатель оказался на редкость тугой, массивный, поворотный тумблер, какие можно было бы увидеть разве что в кино или музее развития промышленности. Что-то заискрило, загудело, и вспыхнул свет, разом ослепив всех. Небольшая лампа в сто ватт с трудом освещала длинное помещение, заставленное двухъярусными нарами вдоль стен, но даже этого тусклого света, пробиравшегося сквозь заросший черной пылью плафон, было невыносимо много. Когда глаза немного привыкли, они осмотрелись, найдя в самом конце металлические шкафы, выкрашенные безликой серой краской. Все здесь было серых оттенков, ни одного яркого пятнышка, но, что было еще удивительнее, здесь не так сильно воняло, и можно снять на время респиратор, подышать свободно.
— Тут и отдохнем, — решил Илья, выбрав ближайшие нары, где на первый взгляд было чище покрывало.
Юля кивнула и устало села. Она совсем забыла, что в это время должна была спать, и усталость насмешливо напоминала о себе, ударив дурнотой и свинцовой болью в голову. Дрон улетел на разведку, Илья забрал у нее респиратор, придирчиво осмотрел и дал новый. Какой же он был белый, по сравнению со старым, ставшим грязно-серым. Она следила за Ильей, который доставал из бездонного рюкзака влажные салфетки, бутылки с водой и контейнер с бутербродами. Юля улыбалась ему, а он смущался, бледнел, как обычно, начиная суетиться, боясь что-то не сделать или сделать не так. Она думала о том, что Илья совсем не изменился, все такой же дотошный, не без занудства, рассудительный и надежный, а еще добрый, не то, что она. А разве она сама не изменилась? Юля попыталась это обдумать, но головная боль отбросила все попытки далеко назад, не время, да и не зачем об этом думать. Конечно, изменилась, стала еще злее, а разве она злая? Юля вопросительно посмотрела на него, пытаясь без слов узнать, злая ли она.
— Дай руки, — Илья вытер ее ладони и пальцы салфеткой, ухаживая за ней, как за маленькой девочкой. Она не злилась, не сопротивлялась, как обычно, желая в каждом слове, в каждом действии доказать всем, что она может все сама. Или доказать себе? Илья вложил в руку бутылку воды. — Много не пей, три небольших глотка, потом посиди.
— Хорошо, — Юля кивнула и посмотрела на Арнольда. — А ему ты воды не взял?
— Нет, он напился перед походом. Я с ним договорился.
В подтверждение его слов Арнольд демонстративно отвернулся от воды и бутербродов. Юля засмеялась, как ей показалось слишком громко, и зажала рукой рот. Илья сел рядом, немного попил и стал жевать бутерброд с сыром и колбасой, между которыми красиво спрятался листик салата. Острая горчица вместо масла на поджаренном хлебе, немного свежемолотого перца или это подземелье и темнота расшевелили голод внутри Юли, и она съела разом три бутерброда. Илья с трудом дожевал один.