В тоשּׁ 200 шлакопровода в первых строках висело видео с Юлей. Максим, просмотрев его в первый раз, зажмурился, не веря, не желая верить. Потом посмотрел еще раз и еще, пока Альфира не отобрала у него планшет. Она вскрикнула, а потом рассмеялась, сказав: «Я же говорила, что с ней все хорошо!».
Веселая женщина показала им свои скетчи, которые никто не удалил из шлакопровода. Если поменять лица, а можно и не менять, то юмор был понятен без лишних разъяснений, как всем и всегда понятны шутки и сказки народа про жадных и глупых царей-королей и их потных рук. Пока они смотрели, а веселая женщина гном комментировала, в шлакопровод слили очередной ролик с систем контроля выхода в зараженную зону. Щиты зафиксировали, а робот отрисовал понятную для человеческого глаза и мозга картинку из векторных массивов, которые формировал надзорный щит из потока данных изменений электромагнитного поля, емкости пространства и измерения теплового спектра. В зону контроля, разорвав посты роботов-постовых, ворвался огромный волк. И тут же исчез, щиты потеряли его, не фиксируя, и даже робот-аналитик не смог определить местонахождения волка. В комментах гоблиты и гномы приглашали волка к себе, волнуясь о том, что у него будет несварение после роботов-постовых. Количество осуждений росло с такой скоростью, что инспектор-модератор заблокировал ролик, но он тут же разошелся сжатыми копиями по шлакопроводу, и модератор сдался, не в силах бороться с гидрой перепостов и зеркал, где волка уже раскрасили в радужные цвета, а в одном ролике он уже танцевал с разорванным роботом под треск трансформатора, с наложенным битом кузнечного молота, вполне качественный индастриал.
До станции пришлось идти больше трех часов, петляя по пустым коридорам, в которых гулял холодный ветер. Теперь ребята поняли, почему все ходили в плотной робе, становившейся постепенно второй кожей и густым подшерстком. Что-то звериное чувствовалось во всем: в повадках людей, смотревших с одной стороны доброжелательно и с интересом, но готовые отпрыгнуть в сторону и убежать, так казалось Альфире и Максиму, а еще эти бесконечные коридоры и туннели, будто бы соединявшие один муравейник с другим. Спускаясь и поднимаясь с уровня на уровень, обходя людные улицы с магазинами и очередями, они проваливались глубже в шахту, теряя ощущение пространства, не понимая, насколько глубоко спустились и где путь назад.
Один раз им пришлось пройти через торговую улицу, где их чуть не побили. Торговые ряды располагались в широком коридоре, по которому свободно разъезжались две тачки с тюками и коробами, из которых часто сильно воняло. Двери складов-магазинов открывались внутрь, не съедая драгоценного пространства. В широких проемах стояло две конторки и жуликоватые продавщицы, точь-в-точь, как дома, но лет пятьдесят назад: толстые, хамоватые, с грубыми перстнями с тусклыми камнями и массивными серьгами. Одна принимала заказ, вторая оплату, крик стоял невыносимый, а по складу бегали взмыленные мужичонки, собирая что-то гремящее и булькающее в картонные коробки. Провожатая шепотом объяснила, что на самом деле здесь продают одно и то же, а именно алкоголь. Разница была в том, что гоблиты внутри себя также делились на касты и гильдии, как ремесленники в Средневековье, выполнявшие роль профсоюзов в плане сбора членских взносов. У каждого такого объединения был свой пункт продаж, причем с каждого литра дополнительно изымалась плата за модернизацию производства, которая готовилась вот уже больше ста лет, никак не могли собрать нужную сумму. Когда Альфира и Максим пробирались сквозь толпы страждущих, здесь было не меньше полутысячи мужчин и женщин, женщинам давали меньше, шла борьба с женским алкоголизмом, их толкали и даже кричали, чтобы не лезли со своими инвалидными удостоверениями, пусть встают в очередь как все! Одна женщина, решив, что Альфира метит на ее место в очереди, хотела пнуть ее в живот, почти сбила шапку, чтобы схватить за волосы, но Альфа на автомате простой подсечкой повалила ее на пол, уроки Юлии не прошли даром, в нужный момент она смогла поймать противника, и это не смотря на отсутствие очков. Она много чего не видела, держась за Максима, который старался отшучиваться на ее вопросы, не желая рассказывать о том, что видит на самом деле.