— Это от жадности, — Максим сделал небольшой глоток и убрал бутылку. Вода была совершенно безвкусная, как бывает после прогонки через мембраны обратного осмоса, особенно любимая в фитнес-клубах: без соли, без вкуса и без смысла. Он задумался, откуда они здесь берут воду, вспомнился курс по экологии, где скачками, довольно размашисто и размазано рассказывали об очистных и водозаборе. Нет, лучше и не думать, что они там фильтруют и озонируют.
— Ага, я очень жадная, — улыбнулась она. Хотелось еще пить, но приходилось сдерживаться, не зря же им собрали этот походный набор.
— Женщина и должна быть жадной, — пожал плечами Максим, но она его не слышала, а во все глаза глядела на две темные фигуры, идущие к ним от дальнего конца перрона. Как она ни щурилась, разглядеть, кто это был невозможно, одно было понятно: высокий и маленький, и высокий при ходьбе слегка раскачивается.
— По-моему, это за нами, — она захотела достать очки из внутреннего кармана, но Максим остановил ее.
Фигуры обрели отчетливые силуэты, и в полумраке станции появились девочка с воздушным шаром и старик с протезом вместо левой ноги. Старик хромал из-за слишком короткого протеза, ему не хватало черной треуголки и крюка вместо правой руки, и сошел бы за карикатурного пирата, борода и усы чего стоили. Девочка крепко держалась за его руку, На левой руке у нее весело болтался большой красный шар с белым цветком. Девочка улыбалась, когда они подошли ближе, стала махать левой рукой, и шар радостно колыхался вместе с ней.
— Знаешь, а ведь это первый ребенок, которого мы встретили здесь, — шепотом заметил Максим, Альфира кивнула.
Она разглядывала девочку, а девочка ни на кого не смотрела. По манере держать голову, по осторожному шагу стало понятно, что она слепая. На ней была все та же серая роба, как и на взрослых, но расшитая разноцветными лентами и цветами, ушитая под маленькое тело. На вид ей было не больше десяти лет, худое доброе лицо, еще не серое, как у взрослых женщин, длинный нос с горбинкой, губы всегда открыты в улыбке, показывая без стеснения большие крепкие желтые зубы, но жуткими были глаза — абсолютно черные, будто бы кто-то вырвал зрачок и залил белок черной тушью. И все же эти черные глаза умели смотреть по-доброму и очень весело. Девочка слегка подпрыгивала, что-то шепча старику, он кивал и пытался улыбнуться, но губы кривились только с правой стороны, левая часть лица оставалась неподвижной, как после инсульта, но старик шел довольно бодро, и на немощного похож не был.
— Привет! Я Айна, а это дед! — радостно выкрикнула девочка, когда они подошли. Девочка вырвалась из руки старика и подошла к Альфире, немного не угадав и скосив сильно влево. Альфира взяла ее за руку, а девочка рукой с шариком ткнула в подушку и засмеялась. — Ха-ха-ха!
— Здравствуй, Айна. Меня зовут Альфира, а его Максим, — Альфира погладила девочку по голове, отметив, как туго ей завязывают косички, сразу и не сосчитаешь, сколько их. — А сколько у тебя косичек?
— Тридцать семь! — гордо ответила девочка и потянулась к голове Альфиры, но одернула себя. — Знаю, сейчас нельзя.
— Айна, не приставай, — старик нарочито строго покачал головой. — Нам пора в путь, идти не так близко, и можем не успеть на автопоезд, тогда придется два дня ждать следующего.
— Мы готовы, — сказал Максим.
Альфира взяла за руку Айну, старик пошел впереди. Через десять шагов Максим нагнал его. В конце перрона перед взором открылся бескрайний холл, размером с десять футбольных полей. Никаких коридоров и туннелей, открытое пространство, по которому гуляет шквалистый ветер. Если бы не бетон под ногами, то могло бы показаться, что они вышли в ночную степь, не хватало воя волков и крика ночных птиц. Вместо голодной живности выли вентиляторы и скрипели вдалеке какие-то машины.
— И куда идти? — Максим пытался хоть что-нибудь разглядеть, но даже свода не было видно, одна сплошная чернота.
— Пока прямо, потом покажу. Ничего, вы скоро привыкните, все привыкают. Это в мегаполисе жгут электричество почем зря, у нас здесь строгая экономия.
— Не слушайте деда, все у нас есть, — Айна недовольно цыкнула. — Он любит поворчать.
Дед пошел вперед, Максим старался не отставать. Айна каким-то чудом шла верным курсом, ведя Альфиру, как взрослая, уверенно шагая. Здесь она была в своей стихии, и Максиму показалось, что у нее есть зрение, но другое, уж больно уверенно и точно она шла и подсказывала, несколько раз предупредив Максима, что он идет прямо в столб. И он нашел свой столб, хорошо приложившись лбом. Столб возмущенно зазвенел, совершенно невидимый, черный, как и все вокруг, ржавый кусок сваренного швеллера.