— Я взрослый, Стася. А ты… Домой! — сжав зубы, дает таксисту наличку, называет два адреса. Сначала Сашин, потом наш. Я даже боюсь спросить, откуда у него адрес моей подруги.
Едем быстро. Пробок в это время уже нет. Высаживаем подругу у ее подъезда и в машине становится совсем пусто. Сползаю немного ниже по сиденью, упираю взгляд в запотевшее стекло, рисую на нем цветочки, потом красиво вывожу его имя: «Захар». Злясь на себя и на него, тут же стираю.
Такой вечер испортил! Или спас…
Хочется захныкать. Я не знаю! Мне было весело, но наглый парень и правда стал переходить границы.
— Ладно, братик, ты прощён, — бормочу себе под нос и начинаю напевать песенку, тихо играющую по радио.
Водитель останавливается у одной из многоэтажек современного жилого комплекса. Я пялюсь в окно на подъезд. Вежливое покашливание напоминает, что пора бы мне выйти.
Точно. Это же наш новый дом. Еще не привыкла.
— Простите. Спасибо, — выскакиваю на улицу. Моргнув фарами, такси уезжает.
Поднимаюсь на шестнадцатый этаж на лифте. Своим ключом открываю дверь. Очень-очень тихо снимаю обувь и куртку.
Родители спят. Пробираюсь в свою комнату и выдыхаю. Не заметили, но и не дождались. Захар обязательно прикроет мое позднее возвращение. Теперь надо быстро принять душ и спать.
Но сон не идет ни в какую. Кручусь ужиком на кровати, сминая под собой постельное белье. Слышу, как возвращается брат. Звенит ключами, ходит там, топает.
Все стихает.
Лежу ещё некоторое время, глядя в потолок. В районе солнечного сплетения жжется неприятное чувство тревоги. Встаю и босиком иду к соседней двери.
Скребусь в неё. Тишина.
Стучусь громче. Не слышит.
Да не верю я, что он спит уже!
Открываю и тихонечко вхожу.
— Захар, — зову брата. — Захар, ты спишь?
Он вынимает наушник из уха и приподнимает голову от подушки.
— Ты чего не в кровати, мышонок? — немного хрипло и устало.
Сейчас даже не обидно от этого дурацкого прозвища.
— Захар, можно я чуть-чуть у тебя полежу? Мне страшно.
Глава 2
Захар
— Ты чего не стучишься? А если я не один тут или не одет? Вломилась! — отчитываю мелкую.
Я вообще девочек сюда не вожу, но для профилактики втык дать надо. Мало ли, как оно может быть.
— Я стучала, — жалобно так. И руками себя обнимает, переступая с ноги на ногу. Босая!
— Ты же дуешься, — стараюсь не улыбаться.
— Больше нет. Ну, пожалуйста. Можно с тобой…
Вздыхаю. Двигаюсь на другой край кровати и хлопаю ладонью по освободившемуся месту рядом с собой. Стася пробегает босыми ногами ко мне, забирается на кровать и засовывает ледяные ступни под одеяло, нечаянно касаясь моих ног.
— Ой, — вздрагивает и жмурится. — Извини.
— Спи давай, — укрываю ее, а себе беру покрывало, валяющееся на полу рядом с кроватью.
Мышонок долго вертится, устраиваясь удобнее, укрывается одеялом по самый нос и забавно смотрит на меня оттуда. Я на неё.
И когда, блин, вырасти успела? Всегда мелкая была.
Не, ну она и сейчас мелкая, не зря ж ее все, кому не лень, Дюймовочкой обзывают. Мышонок она персонально для меня. Девочка изменилась за последний год — полтора.
В голову мысли закрадываются странные. Отворачиваюсь, закрываю глаза. Спать. Завтра в школу ее утром везти и гнать в академию, а то отец опять будет лекции читать о пользе образования. А то без него никто же не знает!
— Расскажи мне про них, — тихо просит Стася.
Очередная годовщина сегодня. Пятнадцать лет прошло с тех пор, как погибли ее родители. Она не помнит их, конечно же. Откуда? Ей три года едва исполнилось. Но все равно грустит. Я и в клуб пойти разрешил, чтобы не хандрила, а ее все равно слегка накрыло.
— Ты же знаешь, я почти ничего не помню, — сам мелкий был. — Поспи, ладно? Это пройдет к утру. Ты же знаешь, — заправляю ей за ушко прядь волос. Они приятным, легким шелком холодят пальцы.
Подтыкаю ей одеяло получше, чтобы согрелась. Это все платье то ужасное виновато. Дуреха! Наверняка еще у клуба замерзла.
— Чуть-чуть, — не отстает Стася.
Прикрыв глаза, начинаю вспоминать, что рассказывал мой отец. Транслирую ей. Ее веки тяжелеют. Начинают слипаться. Сестренка быстро засыпает под звук моего голоса.
Отворачиваюсь от нее и тоже отрубаюсь. Спать осталось всего ничего, а на физухе всем похрен, как ты провел ночь. Если узнают, что нарушил режим, драть будут в два раза жёстче. Показательное выступление, чтоб остальным неповадно было.
Просыпаюсь от того, что мне сопят куда-то в лопатки и худенькая ручка обнимает со спины. Спросонья пытаюсь вспомнить, когда я успел притащить в дом телку. Не мог же. Не. Я не пил вчера толком, чтобы вдруг взять и учудить такое. Родители не поймут, а вот утренний стояк радуется, что сейчас его приятно опустят. Но я тут же обламываюсь, вспоминая, что ко мне Стаська ночью прискакала.