Прежде чем ответить, Франклин решил выпить содовой: в горле у него пересохло, а язык еле ворочался. Он так волновался, что позабыл о стакане и сделал глоток прямо из бутылки.
— Насколько я вижу, у вас при написании романов прослеживается стремление к точности и правдоподобности, которое я редко замечал у других авторов. А если быть точным, то почти никогда не замечал. Именно этим вы и интересны. В своем эссе я могу противопоставить вас огромному числу других писателей-романистов.
Франклин снова взял бутылку с содовой и отхлебнул из нее.
— Неужели? И каких же именно романистов? — сдержанно поинтересовался Боз.
Франклин пожал плечами.
— Да их полно! — воскликнул он. — Скажем так: среди писателей есть, с одной стороны, выдумщики, а с другой — реалисты. Вашингтоны ирвинги и уильямы дины хоуэлсы. Так было всегда — во всех странах и во все эпохи. Однако даже среди реалистов лишь немногие решились зайти так далеко, как зашли вы. Вот хотя бы… — Пример, который сейчас собирался привести Франклин, был подсказан ему сотрудниками ФБР. — Как-то я пошел в больницу Конкорда, захватив с собой ваш роман «Редуктор».
Боз еле заметно нахмурил брови. Этот великан сидел в своем кресле совершенно неподвижно; в одной руке он держал пустой стакан, а другая покоилась на подлокотнике. Пока что все попытки Франклина хоть как-то расшевелить его ни к чему не привели. Но Франклин упорно продолжал:
— В больнице я разыскал акушера и зачитал ему отрывок, в котором главная героиня — бедняжка Джанин Демиллес — рожает одна в лесу. Акушер был потрясен точностью и подробностью описания процесса родов. Разрыв промежности, по его словам, описан очень и очень достоверно. И это невозможно выдумать просто так, из головы! Как и я, акушер восхитился реалистичностью вашего повествования. Подобная оценка — явление достаточно редкое: обычно специалисты весьма нелестно отзываются о писателях-романистах, считая, что те без зазрения совести перевирают любую науку так, как им вздумается.
В ходе этой своей тирады, заученной под руководством мисс Ванг, Франклин то и дело мысленно повторял себе, что ему необходимо сосредоточиться на творчестве Боза. Ему ни в коем случае нельзя переходить на другие темы и позволять Бозу о чем-нибудь расспрашивать его, Фрэнка!
Боз улыбнулся — впервые с начала их беседы.
— В самом деле? Это мне льстит…
— После встречи с акушером я пришел к мысли, что обязательно посвящу вам в своем будущем эссе целую главу.
— Может, это было бы и справедливо. Впрочем, вам еще нужно очень многое обо мне узнать.
Боз приподнялся и налил себе еще один стакан. Франклин почувствовал, что бледнеет.
Откуда-то издалека донесся привычный здесь колокольный звон. На одной из более чем двадцати церквей Довингтона отбивали пять часов. Колокола в этом городе, кстати, звонили совершенно в разное время — когда кому вздумается.
— Вот ведь бестолковые пасторы! Они так и не сумели договориться друг с другом о том, чтобы составить для этого трезвона какое-нибудь единое расписание, — ворчливо произнес Боз. — Подумать только: христиане-протестанты, которые верят в одного и того же Сына Божьего, но при этом по разному графику!
Еще несколько богохульных высказываний — и Франклину стало понятно, что предположение о религиозности Боза и его причастности к одному из многочисленных сектантских движений явно не соответствует действительности.
Боз предложил Франклину сигарету, но тот отказался. Тогда Боз закурил сам и, пуская колечки дыма в пустоту, некоторое время молчал, размышляя о чем-то своем.
— Ваше предложение меня заинтересовало, — наконец сказал он. — Вообще-то я человек осторожный, даже скрытный. Но, тем не менее, могу кое-что о себе рассказать. Это могло бы вдохновить молодых писателей: они всегда рады услышать откровения тех, кто постарше и помудрее. По крайней мере, я в их возрасте был именно таким. Однако первым делом, как я уже говорил, мне хотелось бы получить список писателей, которые будут фигурировать в вашем эссе, а еще письменный договор и аванс в десять тысяч долларов.
Франклин невольно вздрогнул.
— Но… но я не сам…
— Конечно. Поговорите об этом проекте со своим издателем. Не волнуйтесь: если я позволю вам заглянуть в свою творческую мастерскую, то гарантирую, что посвященная мне глава вашей книги будет иметь громкий успех. Ваш издатель будет в восторге.
Неожиданно для Фрэнка в голосе Боза зазвучали заносчивые нотки, а на его лице появилось отталкивающее выражение самодовольства — оно, по-видимому, было ему присуще, но до поры до времени он его тщательно скрывал.