— Не знаю, как сказать это по-французски, — ляпнула Катрин с жутким русским акцентом, радуясь про себя, что ей удалось выкрутиться. — Но я друг.
— Журналист? — подсказала Мари.
«О, это отличная версия! Кем же, как сказал этот тип, она работает?»
— Нет, пока что я копирайтер. Но я мечтаю пробиться в журналисты, — поведала Катрин со всей возможной искренностью.
— Здорово, я тоже копирайтер, — Мари улыбнулась. — Но как же я могу вам помочь?
— Мне нужно написать статью о женщинах, жертвах насилия. Разумеется, без упоминания реальных имен. Хочу узнать информацию из первых рук. Эта статья откроет мне дорогу к нормальной работе в газете или журнале… Помогите мне написать ее, Мари! — взмолилась Катрин.
«Помогите мне понять, стоит ли дальше обращаться к вашему мужу!»
— Тяжело же вам будет написать статью, если вы забываете такое простое слово, как «журналист», — заметила Мари.
— Я работаю на российское издание. Феминистки в России хотят перенять опыт французских женщин.
— Тогда я не удивляюсь, как вы меня нашли. Русская шпионка.
— В России не шпионы, а разведчики. Шучу!
— Без разницы. Все равно, Катрин, я ничем не могу помочь. Все как в тумане. Помню только, как ложилась спать.
— Что вы обычно делаете, когда просыпаетесь?
— Варю кофе. Иду за комп… Катрин, у вас нет с собой ноутбука или планшета?
— Смартфон подойдет?
— Да, давайте.
Мари тут же принялась набирать по памяти какой-то адрес в браузере. Катрин вытянула шею, чтобы разглядеть, что у той на экранчике. Какие-то мыльно- пастельные тона… Надо купить очки.
— О боже, мне надо это срочно удалить, — и пациентка начала залогиниваться. Катрин вырвала у нее из рук смартфон.
— Я отправлю одно сообщение, Мари! Это срочно! Минутку, я вам его сейчас отдам.
Катрин сняла со страницы скриншот и отдала Мари мобильник.
— Неужели это не могло подождать? — произнесла та, наконец, удалив свое злополучное сообщение в дневнике.
— Не могло, это по работе… Вы что-то вспомнили?
— Маленькое недоразумение. Я была на эмоциях и написала в блоге полную чушь. Блог — это что-то вроде дневника в интернете…
— Я знаю, что такое блог, — сказала Катрин.
В палату вошла голая старуха с кошмарными шрамами на теле, будто ее только что препарировали. Самозваная журналистка уставилась на нее, соображая, видение это или что-то настоящее.
— Где доктор Канторович? Я им очень недовольна, — проскрипела старуха. Катрин молчала, надеясь, что та сообразит, что нет тут никакого доктора, и уйдет сама. Но старуха принялась бродить по палате, заглянула в шкаф, подошла к окну.
— Вы сейчас очень напомнили мне мужа, — сказала Мари. — Такой же взгляд. Интересно, чем он сейчас занят… наверное, создает свой главный шедевр.
— Он в полиции, а оттуда, скорее всего, отправится в тюрьму.
— В тюрьму? Так ему и надо, — заявила старуха, удаляясь из палаты. — Косорукий доктор.
— О нет! Нет-нет-нет! — начала причитать Мари. — А полицейские мне не сказали! Я должна ехать туда, сейчас же.
— Боюсь, вы не в состоянии, — удержала ее Катрин. — Да и вряд ли вас так просто отпустят…
— Еще как отпустят, — Мари высвободилась и убежала прямо в больничном халате.
Катрин покинула больничную территорию, села на лавке и открыла сохраненный скриншот со странички Мари.
— Посмотрим, что там у нас.
«Я такого от него даже не могла ожидать! Он настоящее животное! Мне было так больно, когда он набросился на меня! Столько крови! Пресвятая дева, как это оказалось мерзко!» — прочла Катрин. Дальше шло полотно несодержательных переживаний, в ходе которых Мари проникалась больше ненавистью к себе, чем к «животному».
«Откуда кровь? Он так ее избил?» — думала Катрин. — «Не девственности же ее лишили в тридцатник, тем более, что они давно живут вместе».
Она поразмышляла немного об этой ситуации, себе и бытии в целом, и решила, что пора отправляться домой. Ей было спокойно на душе. Покойные старики скорее выглядели растерянными, чем желающими ей зла, а сестра… Кажется, удалось найти подход и к ней.
Катрин еще не знала, как заблуждается.
Танатос
На чердаке пятиэтажного дома в одном из пригородов Парижа малоизвестный скульптор обмывал со своим агентом первую проданную партию статуэток. Один из образцов стоял тут же на столе — это была глиняная кошка, изящная и вытянутая, она сидела на задних лапах, передними будто пытаясь поймать надоевшую муху или бантик, которым ее дразнил хозяин. На ее лапах покоилось несколько смятых купюр.