Нет. Нет. Нет.
Этого не может быть. Мне все это сниться?
– Боже мой…, – прикрываю рот рукой, не в силах поверить своим глазам.
Даниэль.
Передо мной лежал Даниэль. Его лицо было слишком бледным, а губы посинели до ужаса, что повергло в шок. Белая рубашка покрыта кровью, хотя назвать её белой было уже невозможно.
Тело внезапно пронзило пугающее чувство страха. Руки стали дрожать.
– Даниэль, – сорвался шепот, а следом и слезы.
Позабыв обо всем, коснулась его лица, судорожно трясущимися пальцами.
Холодный. Он был таким холодным, что заплакала еще громче.
Почему я плачу? Я его ненавидела. Человека, который убил мою мать. Убил меня. Мое доверие. Мою любовь. Почему я черт возьми плачу?
Потянулась к жилке на его шее, боясь ничего не почувствовать.
Я плакала. По правде, плакала.
Надеялась никогда его не видеть. Но сейчас согласна видеть каждый день, лишь бы билось его чертово чёрное сердце.
Два пальца прижались к его шее. Тихо. Безжизненно.
– Дьявол, нет, – всхлип вырвался с большей силой.
Два пулевых ранения. Он был в воде, черт знает сколько часов. Сколько он пролежал здесь?
Разве может человек выжить после этого?
Но это же Даниэль. И как бы больно он не сделал мне, он отец Тины. Я должна его…спасти.
Руки сцепились поверх друг друга, и я поставила их на его грудную клетку, делая массаж сердца.
Один. Два. Три.
Пальцы вновь касаются его жилки. Ничего.
– Давай, черт возьми, ты должен жить, гребанный ублюдок.
Четыре. Пять. Шесть.
Снова проверяю пульс. Теперь приложив ухо к его сердцу. Опять ничего.
Слезы стекали ручейком по щекам, пока я продолжала делать одно и тоже до боли в мышцах.
Семь. Восемь. Девять.
Наклоняюсь ближе, пытаясь уловить хоть малейшее дыхание на своей мокрой коже. Пальцы ощупывают пульс. Я нажала сильнее и закричала.
Пульс был таким тихим. Словно ниточка вот-вот и разорваться. Но она была. Эта ниточка держала его здесь.
Действую рационально, когда стягиваю с себя футболку и оставаясь в одном спортивном лифе, начинаю рвать ткань на две части. Сдираю пуговицы рубашки Даниэля. Рвотный позыв не заставляет себя ждать, но я держу самообладание, прижимая обе ткани на две раны. Прямо на животе и в области ниже груди. Руки пачкаются в крови, но я постоянно тянусь к его жилке, боясь потерять.
Включив телефон захожу в звонки. На секунду хочется набрать номер полиции, но я быстро оттягиваю себя от этого. Его ранили здесь. Это очевидно. Враги. Это точно враги. Они захотят удостовериться в его смерти, и как только узнают о пребывание Даниэля в больнице, захотят закончить начатое.
Думала несколько секунд, прежде чем набрать Ленору. Она должна была помочь. Найл…он главврач. Боже, точно.
– Андреа? – её тон такой звонкий и светлый, что с трудом вериться, где я сижу: возле практически мёртвого Даниэля, в слезах и его крови.
– Нора, – голос выбивает дрожь.
Подруга тут же перебивает.
– Господи, что случилось? Где Тина? Где ты? С тобой все хорошо?
– Нет, – качаю головой, вытирая слезы, – Послушай, мне нужна твоя помощь. Необходимо приехать на наше море. Ты…ты можешь…можешь это сделать? – заикалась от холода или страха, было не разобрать, – И взять Найла?
Ленора даже не думает.
– Просто жди нас, – говорит она и сбрасывает трубку, снова погружая меня в тишину.
Взгляд касается бледного лица Даниэля. Вновь тянусь к его шее. Подсев ближе, улаживаю его голову на колени, крепко прижимая ткань к ранам. И так по кругу, пока серый внедорожник Найла с визгом не останавливается около меня.
Ленора выбежала первой, подбегая ко мне, крича от страха.
– Твою мать, что здесь произошло? – Найл выходит следом.
– Нам…нам нужно ему помочь, – тело начало гореть от адреналина. Я боялась не успеть. – Он ранен. Два пулевых ранения. Пульс слишком слабый.
– Нужно в больницу, – Ленора садится рядом, боясь даже посмотреть на Даниэля.
– Нет! – испуганно расширяю глаза, – Ему нельзя в больницу, это…этого не должно случится, – после смотрю на Найла, поднимая взгляд, – Ты главный врач. Ты сможешь ему помочь, я знаю.
Найл хмурится от абсурда моей просьбы.
– Ему нужно в больницу! – удивлённо кричит он, – Вы с ума посходили?
– Найл, давай его в машину. Мы теряем время, – Ленора не понимала меня, а возможно считала сумасшедшей, но она прекрасно видела, что жизнь Даниэля на волоске от смерти.
Но я знала, что делала. В кланах у всех были свои личные врачи. Случаи в семье не распространялись. А если нужна была больница, то даже в них были свои люди.
Но здесь. В Ирландии. Даниэля могли запросто убить.