– Все пройдет.
– Я приму душ, – отстраняюсь, делая шаг назад.
Маттис кивнул, внимательно смотря в мои глаза.
– Ты же справишься, да? – он переживал, знаю.
Но сейчас, мне, как никогда нужно одиночество.
– Все будет хорошо, – выдавив из себя улыбку, скрылась в ванной комнате.
Как только закрываюсь на ключ, судорожно начинаю стягивать с себя вещи, впитавшие кровь Даниэля. Холодная вода пронзает каждую частичку кожи. Со рта вырывается вздох. Я дрожу, постепенно меняя температуру воды. С холодной до горячей, что пар затмил стеклянную кабинку.
Начинаю тереть кожу до скрипа. Словно это могло помочь смыть сегодняшний день. Вот я открою глаза и это окажется сном. Страшным сном, который вскоре забудется.
Нет Даниэля. Нет ничего.
Выйдя из кабинки, завернулась в полотенце и привстала перед зеркалом. Я часто делала это. Смотрела на себя, на свои шрамы, на свое лицо и глаза. Будто бы искала осколки прежней себя.
Шрамы больше не скрывала. Комплекса не было. Я приняла тот факт, что рубцы – часть меня. Часть моего израненного сердца. Моей жизни. А смотря на свои глаза, хотелось увидеть прежний блеск. Блеск, который так ярко засверкал рядом с Даниэлем и так быстро погас.
Думаю, мои глаза блестят только с Тиной.
Мой смысл жизни. Мой стимул жить дальше.
И что я скажу ей, когда она увидит Даниэля?
Нет. Она ни в коем случае не узнает о нем. Не узнает о своём отце.
Я отгорожу Тину от него любым способом. Как только Даниэль придёт в себя, он исчезнет из нашей жизни, как будто и не появлялся. Он никогда не узнает о Тине.
Только поэтому, как только выхожу из ванной, задаю Маттису единственный вопрос:
– Ты сможешь забрать Тину на несколько недель?
Сначала он удивился, но быстро понял и согласился. Пришлось будить Тину, объясняя, что придётся пожить у Маттиса, и я заберу её, как только улажу дела с работой. Малышка отреагировала спокойно. Прежней злости в фисташковых глазах больше нет. Маттис все уладил. Он помог собрать вещи, и ближе к шести утрам я открыла дверь, провожая их.
Маттис усадил Тину на детское кресло. Я крепко поцеловала её, пытаясь как можно сильнее обнять.
– Всего несколько дней. Я буду приезжать.
Малышка растянула озорную улыбку.
– Дядя Маттис обещал показать лошадок.
– Обязательно, – снова поцеловала дочь и повернулась к Маттису.
– Спасибо. Я…просто не могу, что бы она…
– Я все понимаю, – Маттис вновь обнимает меня, – Все будет хорошо.
– Он уйдёт, как только придёт в себя, – не знаю, говорю это ему или себе. Но мне нужно было выразить все вслух.
Даниэль уйдёт из моей новой жизни.
Я забуду этот день, как самый страшный сон.
ГЛАВА 5
Андреа
Как забыть о прошлом, если так тревожит
Но, душа, найди мне ту, что станет всех дороже
И когда я встречу вдруг тебя
Я пущу весь мир к твоим ногам
– Лети
(с) Elman
Обычно, когда Тина в садике, я была на работе. Когда она с Маттисом, я с ними, а когда в гостях у Леноры, всегда ошивалась в студии, танцуя в одиночестве. Чтобы мысли заполняла музыка и ничего больше.
Если говорить кратко, ещё никогда я не оставалась одна. В тишине. Белый шум вокруг, и только там…за дверью, где лежит моё прошлое, мирно издавал звуки монитор.
Наверное, только он, в данный момент помогал не сойти с ума.
Около тридцати минут просто сидела на кресле холла, гипнотизируя взглядом деревянную дверь гостевой комнаты, с момента, когда Найл и Нора ушли.
Прошлое, как старая кинопленка, воспроизводилось в голове.
Наши счастливый ночи на берегу моря. У виллы, которую подарил мне Даниэль. Разговор о детях, прошлом и слова любви. Первое признание. Казалось, такого никогда и быть не могло. Даниэль не мог быть человеком, которого я любила. Не мог быть отцом моей дочери. Его просто не было. Нас не было. Тех месяцев рядом с ним не было.
Легче все отрицать, нежели принять.
Наконец нашла силы встать. Первое, что сделала, собрала все вещи Тины. Плюшевые игрушки на каждом шагу. Её любимый кухонный набор в углу гостиной. Детскую посуду и косметику с принцессами. Убрала все, способствующее напомнить, что в моем доме был ребёнок. Была моя дочь.
Даниэль не знал о ней пять лет. Не узнает и позже. Так будет лучше для всех.
Отнесла все в комнату Тины и закрыла на ключ. Спрятала его в подсвечнике на прикроватной тумбе около моей кровати.
Потом приготовила себе завтрак, хотя время давно пробило за двенадцать дня и еда лезла, царапая горло. Помыла посуда, вытерла пыль, полы и все, что только можно было. Дальше дело коснулась грядок перед домом. Полила цветы, убрала сорняки, и даже взяла у пожилой соседки удобрения, о котором она так часто говорила.