– То есть… Объясни мне, что ты имеешь в виду… Я не понимаю…
– Я тебе только что объяснил…
– И всё-таки…
Дон Педро очень раздражённо ответил:
– Я тебе что – не по-испански говорю?… Что тут непонятного?…
– Но ведь это не какая-то там вещь, – возразила Флоренция, – а приют для детей – вовсе не пункт проката, где можно взять ребёнка на какое-то время, а если не понравится – то вернуть… Ведь девочка, а тем более такая маленькая – это живой человек!… Это ведь не какой-то там товар, не вещь…
То ли приехав в Гвадалахару, в родные стены, дон Педро немного успокоился, то ли сытный завтрак, приготовленный заботливыми руками жены, стал тому причиной, однако на это он нашёлся довольно скоро:
– А если не понравится девочке?… Если наш дом, наша семья, если я или ты ей не подойдут? Ты об этом не подумала, Флоренция?…
Произнеся это, дон Педро, довольный собой, хитро посмотрел на свою молодую жену.
Та потупила взор.
– Не знаю…
Ухмыльнувшись, старый де Кастильего произнёс назидательно:
– То-то…
Мол – слушай старших, Флоренция… Учись, мол, пока есть у кого…
Конечно, Флоренция, как и каждая женщина в её возрасте, хотела иметь ребёнка… И поэтому она решила приложить максимум усилий, чтобы оставить девочку у себя – чего бы ей это ни стоило…
– Я постараюсь сделать всё от меня зависящее, чтобы она осталась с нами, – горячо промолвила она. – Я сделаю так, что ей понравится!…
«Этого ещё не хватало, – с явным раздражением подумал дон Педро. – Боже, как всё-таки тяжело иметь дела с глупыми бабами, такими, как эта… Как тяжело жить с такими глупыми и нерасчётливыми существами в одном доме!»
Поднявшись из-за стола, де Кастильего произнёс довольно небрежно:
– Делай, как сочтёшь нужным… Только, прошу тебя, – уволь меня от забот и хлопот с этой девчонкой…
«Странно, – подумала Флоренция, – взять из приюта маленькую девочку, и на следующий же заявлять мне подобные вещи… Очень даже странно… Ничего не понимаю – для чего она тогда ему понадобилась?…»
Однако, зная ужасный характер своего мужа, предвидя его ответную реакцию, она не посмела выразить своих сомнений вслух…
Что-что, а вот как раз реакцию дона Педро oна предвидела наверняка – в лучшем бы случае он её просто выгнал бы из столовой, в худшем… Флоренции даже в глубине души не хотела признаваться себе, что могло бы быть в худшем, тем более что за время их совместной жизни бывало всякое…
Она только осторожно произнесла:
– Нам следовало бы её как-нибудь назвать… Да и крестить…
Дон Педро спросил скорее ради приличия, чем потому, что его это действительно интересовало:
– А ты думаешь, она некрещёная?…
Флоренция возразила:
– Но если мы не знаем её имени… Может быть, она и крещёная… Наверняка, надо её как-нибудь назвать, а, стало быть, – и крестить…
Дон Педро безразлично сказал:
– Как хочешь…
Поразмыслив, Флоренция ответила мужу:
– Как только освобожусь, мне необходимо будет посоветоваться с нашим приходским священником, что он скажет…
Дон Педро вновь махнул рукой, всё с тем же видимым безразличием, – мол, называй, как тебе только хочется, крести, советуйся, с кем пожелаешь… А меня оставь в покое…
Испытывающе посмотрев своей жене в глаза, де Кастильего поинтересовался:
– Ну, а теперь расскажи – чем ты занималась в моё отсутствие?…
В этом вопросе явственно прозвучало:
Не приходил ли к тебе больше этот мелкий торгаш из магазина канцелярских принадлежностей?…
Не хочет ли тебя вновь видеть этот мерзкий тип?…
Конечно, один мой знакомый совершенно справедливо поступил, что слегка искалечил его, поломав несколько рёбер…
Смотри, мол, дорогая Флоренция, не заставляй меня принимать крайние меры и в отношении тебя!…
Флоренция опустила глаза.
– Ну, чем и всегда – стирала, мыла, приводила дом в порядок…
Испытывающе посмотрев на жену, дон Педро как бы между делом поинтересовался:
– И всё?…
Флоренция коротко кивнула.
– Да…
Однако старик де Кастильего всё ещё продолжал допытываться:
– И больше… Ты никого не встречала, скажем, на городском рынке… Или в супермаркете… Может быть, тебе понадобилось купить конвертов, скоросшивателей и чернил, и ты зашла в один магазин… Сама знаешь, какой… Канцелярских товаров…
Намёк был настолько прозрачным, что не понять его было просто невозможно…
Опустив глаза, Флоренция произнесла: