Флоренция мягко отвела её руку.
– На!… – повторила девочка. – Мама, на!…
Флоренция тяжело вздохнула и, взяв куклу, положила её себе на колени.
Девочка, посмотрела на Флоренцию, сказала, указывая на куклу:
– Дай!
И девушка, протянув ребёнку куклу, вновь залилась горючими слезами…
Глава 14
Мигель Габриэль де ла Фронтера, выйдя из траттории после беседы с Луисом, сперва надумал было пойти домой, но в самый последний момент решил не делать этого. Круто развернувшись, он вновь направился в зал «Золотого барана»…
Дело в том, что внезапно он понял, каким же образом лучше всего распорядиться этими деньгами…
Увесистый свёрток, полученный от Трехо, лежал во внутреннем кармане куртки, он топорщил материю и, как казалось самому Мигелю Габриэлю, прожигал его до самого сердца… На душе де ла Фронтеры было просто отвратительно. Это была даже не депрессия, а что-то гораздо, гораздо хуже…
Уже заходя в «Золотой баран», в дверном проёме он вновь столкнулся с Луисом.
Де ла Фронтера отвёл взгляд, ему не очень-то хотелось ещё раз встречаться с этим страшным человеком, с этим убийцей, от которого он только что получил свой позорный свёрток, плату за молчание и предательство, а тем более разговаривать с ним…
Однако Трехо, этот несносный Трехо окликнул Мигеля Габриэля:
– Вы что вновь в тратторию?…
Мигель Габриэль подумал: «Ну, мерзавец… Мало ему насладиться картиной моего падения… Так ему ещё надо и покуражиться!… Ещё и спрашивает, будто бы слепой, и сам не видит, куда я направляюсь…»
Тяжело вздохнув, де ла Фронтера произнёс, немного замявшись при этом:
– Да, дон Луис… У меня тут есть ещё серьёзное одно дело…
Луис понимающе улыбнулся.
– Вот как?…
Мигель Габриэль вновь вздохнул.
– Просто такое настроение…
Трехо вызывающе ухмыльнулся.
– Вот так?…
Мигель Габриэль поморщился, настолько неприятен ему теперь был этот человек… Он с большим трудом сдерживал в себе порыв выхватить из-под куртки бутыль и заехать в эту наглую, ухмыляющуюся физиономию.
Однако Мигель Габриэль, взяв себя в руки, лишь тихо произнёс:
– Просто мне очень хочется посидеть и чего-нибудь выпить…
В ответ Трехо довольно-таки фамильярно похлопал собеседника по спине и сказал всё тем же понимающе соболезнующим тоном:
– Ну-ну… Наверное, хотите немного расслабиться в одиночестве?… Чтобы никто не мешал, не лез со своими расспросами в душу?… – Он улыбнулся и добавил: – Всё правильно, амиго, всё абсолютно правильно… Вы ведь честно заработали свои сто тысяч песо… А теперь не грех и отметить это…
Луис сознательно сделал ударение на словах «вы ведь честно заработали…» – во всяком случае, так показалось щепетильному де ла Фронтере.
Мигель Габриэль покраснел – наверное, это было заметно даже несмотря на сгущавшиеся сумерки…
После этих слов незадачливый шантажист готов был хоть сквозь землю провалиться, настолько неприятно и слова, и слишком уж дерзко-фамильярный тон Луиса Трехо резанул ему слух…
Сделав прощальный жест, Трехо куда-то ушёл. Де да Фронтера даже не попрощался с ним, после чего Мигель Габриэль вновь подошёл к стойке…
– Романо, – произнёс он, обращаясь к подростку, стоявшему за стойкой бара. – Добрый вечер, Романо, рад тебя видеть…
Молодой Сантильяна приветливо ответил:
– Спасибо, сеньор де ла Фронтера… Мне также очень приятно видеть тебя…
Усевшись на круглый вертящийся табурет за стойкой, Мигель Габриэль произнёс:
– Знаешь что, мне надо было бы с тобой кое о чём поговорить…
Романо Сантильяна, хотя и был наслышан от своего покойного дяди о тёмных страстях к азартным играм и горячительным напиткам, обуревавшим, душу этого молодого человека, тем не менее, относился к Мигелю Габриэлю очень уважительно. Во-первых, потому, что, по словам дона Хуана Франциска, покойный отец молодого графа когда-то помогал Сантильяне и дружеским советом, и заступничеством перед сильными мира сего, и, случалось, деньгами; а во-вторых, Мигель Габриэль у подавляющего большинства обитателей Фуэнтэ Овехуаны вызывали по преимуществу симпатии…
Ему прощались и нелепые выходки, и пьяные скандалы, и несуразные, наивные дебошы, которые он иногда устраивал тут, в «Золотом баране», и даже декламирование стихов, зачастую – не к месту и не ко времени…
Кроме того, Мигель Габриэль никогда, даже будучи вдребезги пьяным, не кичился своим аристократическим происхождением и графским титулом, считая это нелепыми пережитками средневековья, в отличие от многих других людей, имеющих приставку «де» к своей фамилии… Более, он даже иногда, в свободные от игры и пьянства минуты развлекал подростка карточными фокусами, на которые он был великий мастер…