– Просто так. – Поняв, что деньги, а тем более – такие большие, «просто так» не предлагаются, Мигель Габриэль поспешно добавил: – Ну, я как-нибудь потом тебе расскажу… А пока – возьми.
Подросток смотрел на своего непонятного собеседника всё с тем же недоумением…
«Может быть, он попросту пьян?… – мысленно предположил Романо, стараясь по глазам сеньора Мигеля Габриэля определить, сколько же он выпил сегодня. – Нет, что-то не очень-то и похоже… Во всяком случае, за последнее время я видел его куда более пьяным, чем сегодня… И никогда ещё он не предлагал денег ни мне, ни кому-нибудь другому… Наоборот, этот сеньор всегда просил у моего покойного дяди рюмочку-другую в долг… А тут такое…»
Романо несмело предложил:
– Может быть, стоит рассказать мне теперь, сеньор де Фронтера?…
Наконец, Мигель Габриэль решил аргументировать своё желание отдать эти деньги наследнику дона Хуана Франциска следующим образом:
– Дело в том, Романо, – начал он. – Дело в том, что эти сто тысяч песо…
У Романо округлились глаза от удивления. Он, отпрянув, спросил:
– Сто тысяч?…
Кивнув в ответ, Мигель Габриэль продолжал, стараясь держаться как можно более небрежно:
– Да, сто тысяч…
– Такая большая сумма?…
– Мне лично она не кажется такой уж и большой… Оборот твоей траттории за одну только неделю значительно больше…
– Так почему же вы, сеньор, хотите мне их отдать?… – спросил Романо.
Мигель Габриэль начал так:
– Это очень печальная и запутанная история, Poмано… Теперь я не буду утопать в подробностях, не буду тебе всего рассказывать, это очень долго и утомительно… Это очень долгая история, чтобы пересказать её, потребуется ни одна чашка кофе…
Романо едва заметно улыбнулся.
– Я всегда к вашим услугам… Только скажите, я приготовлю вам хоть сто галлонов… И я готов слушать вас хоть каждый вечер, если это необходимо вам, сеньор… Честное слово…
Мигель Габриэль поморщился:
– Нет, я расскажу тебе в двух словах… Так вот, амиго, когда-то я попал в одну очень скверную историю… Скажем так, связанную с долгами.
Романо быстро уточнил:
– С карточными?…
Улыбнувшись, Мигель Габриэль согласно покачал головой и изрёк:
– Разумеется… А то, с какими же ещё?… Так вот, я по уши погряз в долгах, мне грозил позор и тюрьма… И твой покойный дядя очень помог мне, он просто спас меня, одолжив эти деньги…
Версия Мигеля Габриэля выглядела достаточно правдоподобно, но только не для Романо, который прекрасно знал, что у его покойного дяди каждый песо был на счету, несмотря на то, что дон Хуан Франциск принадлежал к той категории лиц, которую принято называть «средним классом», несмотря на то, траттория, казалась, приносила неплохие доходы, большинство доходов шло в счёт оплаты старого долга банку. Дело в том, что купив это заведение очень давно, почти пятнадцать лет назад, дон Хуан Франциск взял крупную ссуду в банке, которую ему приходилось погашать, лишая себя и сна, и отдыха, и всякого рода невинных удовольствий, кроме музыки фламенко в исполнении гитарного дуэта «Лос Траводорес»…
Нет, Сантильяна просто не мог одолжить столь значительную сумму, у него просто никогда не было таких денег!…
С видимым сомнением пожав худыми плечами, Романо произнёс:
– Сеньор Мигель Габриэль, я что-то не помню, чтобы мой дядя когда-нибудь располагал такой значительной свободной суммой, да ещё, наличных… И тем более, мой покойный дядя Хуан Франциск ещё никогда не говорил мне об этом…
Де ла Фронтера прищурился, чтобы блеском глаз не выдать своего волнения.
– О чём?…
– Что одалживал вам деньги.
Мигель Габриэль постарался, как можно более непринуждённо улыбнуться в ответ.
– Я думаю, ты ещё слишком молод, Романо, чтобы он посвящал тебя в подобные вещи… – заметив по лицу подростка, что тот несколько обиделся на такое замечание, Мигель Габриэль поспешил добавить: – Просто у нас было… Ну, скажем так, джентльменское соглашение…
Романо несмело перебил де ла Фронтеру вопросом:
– Без расписки?…
– Ну да… Твой покойный дядя был очень порядочным человеком, он не требовал с меня никаких расписок… Кроме того, он никогда, ни за что на свете не рассказал бы об этом…
– Даже мне?…
Де ла Фронтера всё с той же непринуждённой улыбкой ответствовал:
– Думаю, что даже тебе…
Романо замешкался.
Он, несмотря на свой достаточно молодой возраст, прекрасно понимал, что Мигелем Габриэлем движут какие-то другие мотивы…
Может быть, просто сострадание к нему, недавнему маленькому мальчику, который, оставшись без единственной опоры в жизни, вынужден теперь в поте лица зарабатывать себе и своим маленьким братьям и сёстрам на кусок хлеба.