В ответ де Кастильего сказал невесело:
– Мне-то приятно… Но вот тебе…
– Что – мне?…
Усевшись за стол, дон Педро заложил ногу за ногу и продолжил:
– Тебе только дай ключ…
Флоренция, не оборачиваясь, спросила:
– Ну, и что будет?…
Де Кастильего почудилось, что в голосе его молодой супруги прозвучал какой-то вызов…
Впрочем, на этот раз он не ошибся, так оно и было на самом деле…
– Что тогда будет, если ты дашь мне ключ?… – переспросила Флоренция.
– Что будет?… Что будет?… А вот то и будет!… – внезапно заорал де Кастильего так громко, что стёкла в оконных рамах задрожали, – то и будет… Ты меня просто обворуешь!… Я ведь прекрасно знаю, чего вы все от меня ждёте, да, прекрасно знаю!… Не надо считать старого дона Педро за круглого дурака… Я-то знаю, чего вы ждёте, на что вы все рассчитываете… Да, гнусная продажная девка, я прекрасно знаю, чего ты хочешь… Ты хочешь заниматься этой малолетней сучкой, которую я по собственной неосторожности приволок в свой дом, которая только и знает, что меня объедает… Ты хочешь… Ты, гнусная стерва, хочешь…
Искоса глянув на своего разгневавшегося супруга, Флоренция тихо спросила:
– Чего я ещё хочу?… Ну-ка, ответь мне, чего же я хочу?…
Дон Педро неожиданно скривился, будто бы залпом осушил бутыль с уксусной эссенцией.
– Смерти моей вы добиваетесь!… Вот чего!… Я… я прекрасно знаю… Вы… вы все сволочи… Я ведь знаю, что как только я отдам кому-нибудь из вас ключ, вы сразу же меня обворуете…
Дон Педро тяжело дышал, глаза налились кровью, землистые старческие щёки безобразно тряслись в такт каждому его слову… Глубокие морщины на лбу и на щеках выглядели ещё резче, ещё рельефнее…
…Бывает так, что даже самые забитые, приниженные жизнью люди неожиданно восстают против тех, кто их угнетает… Как правило, такой стихийный протест происходит не потому, что он осознан, а потому, что это, скорее – жест отчаяния…
Именно так произошло и в тот день с Флоренцией де Кастильего…
Вся жизнь в доме старика де Кастильего, с самого начала её замужества, была самой настоящей пыткой, она не могла вспомнить ни одного дня, когда бы дон Педро не издевался над ней, когда бы он не говорил ей разные гадости, от которых бы любая не то, что приличная девушка, а и просто нормальный человек только бы покраснел…
Ни о какой любви, ни даже о каком-то элементарном уважении со стороны Флоренции по отношению к этому мерзкому старикашке не могло быть и речи: она просто терпела его, именно терпела, и этим словом было сказано всё…
Конечно, Флоренция после долгих и мучительных колебаний решилась на этот во всех отношениях неравный брак только для того, чтобы хоть как-нибудь помочь оставшимся без куска хлеба малолетним сёстрам…
С её стороны это была добровольная жертва, об этом знала вся Гвадалахара…
Большинство людей сочувствовало несчастной девушке, однако находились и такие, которые злорадствовали, видя, как время от времени Флоренция появляется на улицах в ненастную погоду в тёмных солнцезащитных очках. Это значило, что её вновь побил дон Педро…
А дон Педро…
Да, он знал, что взяв девушку из очень бедной семьи в жёны, он получил её как бы в полное распоряжение, и потому обращался с ней как с вещью…
К тому же, Флоренция была необычайно красива, многие небезосновательно утверждали, что она была самой красивой, самой обаятельной девушкой не только в Гвадалахаре, но и в целом штате.
Да, де Кастильего было приятно, когда он выходил с Флоренцией «в люди», приятно слышать за своей спиной охи и вздохи вроде: «Какая же у этого сеньора красивая супруга!…», точно так же, как приятно было слышать восхищённые реплики по поводу покупки им нового «мерседеса»…
Но в то же время он мог просто так, удовольствия ради, ударить её, обругать, прилюдно унизить.
Но теперь терпению Флоренции пришёл конец…
Уперев руки в бока, она с вызовом посмотрела на своего мужа и переспросила:
– Так ты, старый урод, говоришь, что я добиваюсь твоей смерти?…
Услышав такую уничтожающую характеристику в свой адрес, дон Педро выпучил на девушку глаза.
– Повтори… Повтори, что ты только что сказала… – произнёс он.
Руки де Кастильего предательски задрожали.
Флоренция усмехнулась.
– Повторю… конечно же, с превеликим удовольствием повторю… – Ты – старый, гнусный, омерзительный урод, ты противен мне и нравственно, и физически, ты просто мерзок… Да, ты сам не представляешь, как ты мерзок… От тебя дурно пахнет, и ты сам настолько опустился, что даже и не замечаешь этого…