«И он ещё будет диктовать мне условия, – с некоторым раздражением подумал Луис. – Он, наверное, совсем не понимает, с кем имеет дело…»
Отрицательно покачав головой, Луис тихо-тихо, но патетически сказал:
– Дон Педро! Неужели вы мою честность и порядочность оцениваете в денежном выражении?… Нет, я никогда не возьму ваших денег, сеньор, как бы вы меня об этом не просили… Это было бы слишком, слишком безнравственно…»
«Пресвятая Мария, – подумал де Кастильего, – неужели он действительно не возьмёт денег?… Что же тогда ему от меня надо?… А может…, может быть, он на самом деле сошёл с ума и теперь хочет обратиться в полицию и погубить старого дона Педро?…»
После этого старик де Кастильего спросил совершено убитым голосом:
– Значит, я ничем не могу быть вам полезен?
Пристально посмотрев в глаза старому дону Педро, Луис промолвил:
– Я этого не говорил…
Де Кастильего оживился:
– Значит, мы всё-таки можем договориться между собой, не правда ли?…
Коротко кивнув в ответ, Луис сказал:
– Не исключено… Ведь я должен получить не только материальную, но и моральную компенсацию за полученный урон… Я решаю все ваши проблемы, почтенные сеньоры, и поэтому вправе рассчитывать не только на деньги, но ещё на нечто большее…
Де Костильего, с интересом посмотрев на собеседника, впервые за всё время беседы улыбнулся и подумал: «Интересно, неужели он действительно откажется от денег?… Что-то не очень похоже на этого грязного проходимца… Что же тогда ему надо?… Для чего же он держит в напряжении меня вот уже битый час?…»
А Луис тем временем продолжал:
– В своё время я помог вам, и теперь вправе рассчитывать и на вашу помощь… Конечно, если вы не хотите, чтобы я пошёл в полицию и всё рассказал о том избиении бедняги Виктора… – Понизив голос, Луис веско добавил после непродолжительной паузы: – И чтобы обо всём узнала ваша прекрасная Флоренция…
Дон Педро кивнул.
– Понимаю…
– Не сомневаюсь…
Де Костильего спросил напрямую:
– Так что же я могу сделать?…
И Трехо, тяжело вздохнув, наконец, произнёс:
– Ваш сын, сеньор де Кастильего…
Дон Педро не преминул вставить:
– Да, мой Ортего Игнасио недавно блестяще закончил Йельский университет… Вам о чём-нибудь говорит это название?…
Сделав вид, что не расслышал хвастливого замечания собеседника, Луис продолжал:
– … он помолвлен с одной девушкой… С Мартой Саманьего…
Испустив тяжёлый вздох, дон Педро произнёс очень опечаленным голосом:
– Да, не нашёл ничего лучшего… Она ведь из семьи каких-то голодранцев из Гвадалахары… Правда, её старшая сестра Ракель замужем за очень уважаемым сеньором Антонио Ломбардо… Но ведь сама Марта… То есть, я не скрываю своего мнения: она не пара моему сыну.
«Ага, – подумал Луис, – значит, он тоже против этого брака…»
То, что в лице дона Педро Трехо обрёл неожиданного союзника, чрезвычайно обрадовало последнего.
– Вашему сыну она действительно не пара, – в тон де Кастильего произнёс Луис, – а мне, очень может быть, и пара… Так вот, – голос его стал неожиданно жестоким. – Я не хочу, чтобы этот брак состоялся. И вы, если вы не хотите давать объяснения полиции нашего города, должны мне помочь… Да, дон Педро, таковы мои условия.
Де Кастильего после этих слов собеседника почувствовал неожиданное облегчение.
«И деньги давать не надо, – с удовольствием подумал он, – и мой единственный сын откажется от этой бредовой затеи… очень недурно».
– Так что же я могу сделать?…
Луис произнёс приказным тоном:
– Повлиять на своего сына…
В ответ на это дон Педро со всей свойственной ему горячностью воскликнул:
– Но я уже пробовал это делать!… Вы думаете, что теперь дети хоть на йоту уважают родителей?… Да ничего подобного!… Я пробовал убедить его не делать опрометчивых поступков, а мой Ортего Игнасио только и говорит: «Папа, у тебя своя личная жизнь, а у меня – своя…» Он, наверное, научился таким разговорам в Соединённых Штатах. А Флоренцию он и слушать не захотел: ведь он относится к ней не как к мачехе, а как к какой-то подружке…
Выслушав это заявление дона Педро, Луис на какое-то время замолчал, а потом задумчиво произнёс:
– Может быть, я попытаюсь поговорить с Мартой… Ведь она когда-то любила меня…
Дон Педро только горестно махнул рукой.
– Боюсь, сеньор, у вас ничего не получится… Эта сучка влюбилась в него страшно… Глаз с него не сводит… И он, к сожалению, тоже не равнодушен к ней…