– Совестью?…
– Да…
– Что ты хочешь этим сказать?…
– Неужели не понимаешь?…
– Нет…
Марта настолько увлеклась, что даже позволила себе проигнорировать этот вопрос.
– Да, держать ответ… Не знаю, перед кем… Перед совестью, перед Богом…
– То есть…
– Знаешь, – говорила девушка, – в детстве у стрекозы крылышки оборвёшь – тебе это потом зачтётся и приложится… Да, Луис…
Луис же только расхохотался.
– Ха-ха-ха… Вот уж никогда не думал, что мне придётся выслушивать от тебя нравоучения!… Точно священник на воскресной проповеди… Нет, нет, что я говорю – ещё хуже!…
Марта оборвала его:
– Это не нравоучение…
– А что же тогда?…
Марта неожиданно запнулась…
Она и сама не знала, как всё то, что она только что попыталась – пусть путано и бесформенно, – но всё-таки объяснить этому человеку, как всё это можно назвать… Она никогда не задумывалась над этим…
Совестью?…
Но Трехо не понимал значения этого слова – в том, что у этого человека не было ни стыда, ни совести, она убедилась уже давно…
Образом жизни?…
Наверное, так…
Но Луис не понял бы такого объяснения – никогда в жизни…
Он понимал только две вещи – деньги и свои страсти… Собственно говоря, деньги тоже были его страстью…
Терпеливо выслушав девушку, Трехо произнёс:
– Послушай…
А у Марты к тому времени уже вышел весь её запал… Она как-то сникла и, обессилев, откинулась на спинку кресла…
Трехо осторожно повторил:
– Послушай, Марта…
Девушка упавшим голосом произнесла:
– Слушаю…
– Для чего ты мне это всё говоришь?…
– Для того, чтобы ты понял…
– Понял – что?…
Марта вздохнула:
– Что зло всегда наказуемо…
– Не понимаю, о чём ты…
– Знаешь, – произнесла девушка, – я хотела тебе предложить вот что…
По тону, которым была произнесена следующая фраза, Марта поняла, что собеседник насторожился…
– Что же?…
– Тебе надо сдаться властям…
Трехо искренне рассмеялся.
– Ха-ха-ха!… Ну и рассмешила ты меня!… Нет, честное слово!… Ха-ха-ха!… Давно я так не смеялся, Марта, вот уж спасибо!…
Девушка повторила упавшим голосом:
– Я не шучу, Луис… Тебе действительно надо сдаться в руки полиции…
– И получить пожизненное заключение?… Ты мне этого желаешь?…
Марта промолчала.
Трехо совершенно разъярённым, не терпящим возражений тоном, спросил:
– Я спрашиваю тебя – ты что, действительно так думаешь?… Ты что, действительно хочешь, чтобы я сдался властям?…
– Да…
– Ха-ха-ха!…
На этот раз смех Луиса прозвучал уже зловеще – Марта услышала это с первого же слова…
– Луис, я говорю, что…
Трехо резко перебил девушку:
– Так, всё, посмеялись – и хватит. Шутки в сторону. Ты поняла, что от тебя требуется?…
Марта, быстро облизав пересохшие от волнения губы, сказала:
– Да.
– Вот и хорошо, – последовал ответ. – Одевайся немедленно…
– Хорошо…
И, перед тем, как закончить этот затянувшийся разговор и положить трубку, Луис произнёс:
– И самое главное… Упаси тебя Бог и Пресвятая Дева Мария сообщать об этом телефонном звонке в полицию. Этому жирному сентиментальному ублюдку Анхелю Парре… Тебе это понятно?…
Девушка кивнула в ответ.
– Да…
Трехо вновь мелко засмеялся:
– Иначе… Иначе ты понимаешь, что я сделаю с вашей девочкой?…
Это Марта прекрасно понимала и без Трехо – она могла ожидать от него всего, чего угодно…
Самого худшего.
– Ну, всё – через пятнадцать минут я там буду, – произнёс Луис.
Из трубки послышались короткие гудки, извещавшие о том, что разговор окончен…
Ортего Игнасио гнал машину на предельной скорости. В голове его вертелась одна и та же навязчивая мысль: «только бы успеть, только бы успеть…»
Вскоре за лобовым стеклом показались первые предместья Мехико… Путь от городской черты до Фуэнтэ Овехуано занял много времени – около двух часов…
Неудивительно, ведь Мехико – один из самых больших городов мира… Кроме того, автомобильные пробки на столичных перекрёстках давно уже стали у мексиканцев притчей во языцех…
Скрипнув тормозами, серебристый «мерседес» остановился у дома Ломбардо.
Де Кастильего буквально влетел в кабинет дона Антонио и с ходу спросил:
– Где Марта?…
Антонио, подняв на Ортего Игнасио удивлённый взгляд, произнёс:
– Должно быть, у себя…
Ортего Игнасио, не находя в себе сил для разговоров и подобных объяснений, коротко кивнул в сторону приоткрытого окна, где в серебристой машине сидела Флоренция с Пресьосой на руках.