Поэтому Антонио Ломбардо произнёс без особой дипломатической подготовки:
– Можете считать – что деловое предложение…
Разумеется, Ортего Игнасио был удивлён. Конечно же, он знал, что именно хочет предложить ему Ломбардо, но никак не мог предположить, что предложение поступит так скоро… Прищурившись, он посмотрел на мужа сестры своей невесты и очень осторожно спросил:
– Вот как?…
Честно глянув в глаза молодому человеку, Антонио Ломбардо осведомился:
– А вас это удивляет?… Или же я как-то неправильно выразился?… Может быть, вы меня не поняли?… Или же я не подхожу вам как компаньон?… Может быть, вы не хотите работать со мной, может быть, у вас какие-то другие планы… Вы скажите мне честно, я даю слово, что не обижусь, и мы всё равно останемся друзьями… Надеюсь, – добавил Антонио, – что это будет именно так. Может быть, вы не поняли меня?… – повторил он свой первый вопрос.
Тот пожал плечами.
– Нет, понял…
– Но ведь вы удивлены?…
Де Кастильего честно признался:
– Честно говоря – немного…
Ломбардо только обезоруживающе улыбнулся в ответ.
– Не понимаю… Что же тут удивительного?…
Тогда де Кастильего принялся объяснять свою точку зрения по этому вопросу:
– Имея такой богатый опыт в бизнесе и такие связи, вы могли бы подобрать какого-нибудь более опытного человека, чем я… Во всяком случае – не недавнего выпускника университета…
– Зато, какого университета!… – воскликнул в ответ Антонио Ломбардо.
Пожав плечами, Ортего Игнасио произнёс, словно бы не соглашаясь с собеседником:
– Да, Йелльский университет даёт неплохую подготовку, но ведь ни одна подготовка, пусть даже самая блестящая, без практики…
В ответ Антонио поспешил успокоить молодого человека ободряющей улыбкой и словами:
– Я думаю, что вы наберёте её со временем… Практика – дело наживное…
Но Ортего Игнасио всё ещё пребывал в явном недоумении по поводу столь неожиданного предложения мужа сестры своей невесты.
– И всё-таки, я не могу понять…
– …почему, имея такой выбор, я предлагаю эту работу вам?… – в тон собеседнику продолжил Антонио.
– Вот именно…
Ломбардо слегка вздохнул.
– Видите ли, я не хочу работать со случайными людьми… Всё-таки, куда приятнее ощущать, что ты работаешь со знакомым человеком, к тому же – с земляком, чем с кем-нибудь со стороны… Кроме того, мы ведь, насколько я понял, – уже почти родственники, не так ли?…
После этих слов, Антонио испытывающее посмотрел на собеседника – какова будет его реакция?
В ответ де Кастильего воскликнул с тем воодушевлением, на которое только способен влюблённый двадцатилетний латиноамериканец:
– Да, я очень люблю Марту и надеюсь, что она также неравнодушна ко мне… Мы уже, довольно, давно помолвлены, и, хотя мой отец возражает против нашего брака, думаю, мы поженимся месяца через два… Официальный срок помолвки – полгода… – После непродолжительной паузы де Кастильего добавил: – Если, конечно, ничего не случиться… Если за это время Марта не разлюбит меня…
«И всё-таки – как повезло этой девушке!… – подумалось Антонио. Конечно же, он имел в виду Марту. – Как хорошо, что на её жизненном пути встретился такой порядочный человек, как этот сеньор… И как хорошо, что она вовремя поняла, что этот Луис Трехо – настоящий мерзавец!…»
В этот самый момент в комнату вбежали насмерть перепуганные Ракель и Марта. Мужчины, как один, устремили взоры на них…
Такими они никогда ещё не видели сестёр Саманьего – они были бледны, как смерть, руки их тряслись, губы дрожали…
– Что случилось?… – воскликнул Антонио.
Ракель дрожащей рукой указала в сторону спальни.
– Там… там какой-то человек… он подглядывает за нашим домом…
– Где?!
Ракель ответила с расширенными от страха глазами:
– В саду…
Антонио быстро выдвинул ящик стола и схватил пистолет, который всегда лежал там наготове, после чего опрометью бросился к двери. За ним тотчас последовал Ортего Игнасио…
Ломбардо со своим гостем осмотрели каждый кустик, каждое деревце, но – безрезультатно. Ворота, как и положено, в такое время, были заперты…
В саду не было никого.
Правда, под самым окном спальни де Костильего обнаружил полупустую жестянку из-под пива и, критически осмотрев её, выбросил в мусорный бак.
Вернувшись, мужчины принялись за расспросы.
Антонио, стараясь вложить в свой голос максимум спокойствия, спросил у Ракель: