– Нет, вы только послушайте!… И он ещё будет ставить мне условия!…
Антонио выжидательно смотрел на Трехо.
– Ну, что ты скажешь?…
Неожиданно став очень серьёзным, Луис вымолвил:
– Значит так, амиго, слушай внимательно: во всей Мексике, во всём мире нет таких денег, которыми ты смог бы от меня откупиться…
– Ты не хочешь денег?… – спросил Антонио, пряча чековую книжку во внутренний карман. – Неужели ты отказываешься?…
– Разумеется.
– Тогда чего же ты хочешь?…
Немного подумав, Луис, испытывающе взглянув собеседнику, прямо в глаза, сказал:
– Да, конечно, ты мог бы от меня откупиться… Но не деньгами.
«Ну, слава Пресвятой Деве Марии, – подумал Антонио, – наверное, я всё-таки сумею с ним договориться… Он, скорее всего, просто поломается для приличия, а потом согласится. Ведь этот Луис Трехо – чистой воды уголовник. У него в жизни нет ничего дороже денег… Я-то таких людей, научился понимать…»
Натянуто улыбнувшись, Антонио спросил:
– Тогда – чего же ты хочешь, чтобы принять мои условия?…
Прищурившись, Трехо произнёс:
– Ты ведь сам знаешь.
Пожав плечами, Ломбардо сказал в ответ:
– Не понимаю, что ты имеешь в виду… Насколько я понял, ты…
Неожиданно Трехо перебил Антонио на полуслове. Он очень серьёзно сказал:
– Ты сам знаешь, что именно, я имею в виду… Ты, знаешь, чем можешь откупиться от меня, Антонио… Прекрасно, между прочим, знаешь…
– Потрудись объяснить.
Луис вымолвил в ответ только одно слово, однако, оно заставило Антонио невольно вздрогнуть… Трехо сказал:
– Марта.
«Боже, – пронеслось в голове Антонио. – Боже, ещё этого не хватало… Бедная девочка, бедная Марта!… Но почему, почему он никак не оставит её в покое?… Почему он преследует её?…»
Трехо, сделав небольшую, но достаточно эффектную паузу, сказал:
– Да, Антонио, ты не ослышался… Если Марта станет моей, я оставлю вас в покое… Сколько времени прошло, – сказал он более мягко, – сколько она сделала мне гадостей… Она выступила против меня на суде – этого было бы вполне достаточно, чтобы отправить её на тот свет… Однако я всё-таки по-прежнему люблю её. Да, Антонио, я никогда не забуду её образ, и время ни за что не сотрёт в моём сознании её черт… Я твёрдо заявляю – если Марта будет моей, я действительно оставлю вас в покое. Ни с твоей головы, ни с головы твоей молодой жены, ни с головы вашей маленькой дочери, прелестной Пресьосы не упадёт ни один волос.
Говоря о своём желании, во что бы то ни стало, быть с Мартой, Луис сознательно сделал акцент на дочери Антонио и Ракель, маленькой Пресьосе… Луис всегда имел неплохие задатки, но тюрьма и род занятий сделали его настоящим психологом. И он, как никто другой, прекрасно понимал самые болевые точки Антонио…
Внимательно улыбнувшись, Луис посмотрел на собеседника и спросил:
– Таково моё предложение…
Антонио понуро молчал – он был, совершенно убит услышанным…
– Что скажешь?…
Словно сбросив с себя оцепенение, Ломбардо резко обернулся к Луису и сказал:
– Меня удивляет даже не то, что ты хочешь во что бы то ни стало быть с Мартой, даже не то, что хочешь добиться её, не спросив у самой девушки… Меня удивляет то, что ты обращаешься ко мне!…
– Ну, и что же с того?…
Отвернувшись, Антонио произнёс:
– Я не торгую сёстрами своей жены… Я не торгую друзьями. не торгую близкими мне людьми.
Напряжённо посмотрев на Ломбардо, Луис Трехо коротко спросил:
– Значит, ты не согласен?…
Антонио с трудом сдерживал себя от того, чтобы не вскочить и не заехать этому уголовнику по его мерзкой физиономии…
– Нет.
Выражение лица Трехо мгновенно перекосилось злобой. Он сказал:
– Ты совершаешь очень крупную ошибку, Антонио… Может быть – самую крупную за всю твою жизнь.
Антонио, тяжело дыша, смотрел на землю – из-за вечернего полумрака трава казалась не зелёной, а какой-то тёмно-синей, почти фиолетовой…
– Ты будешь очень жалеть об этом, – продолжал Трехо, – я обещаю тебе, что ты будешь жалеть об этом всю свою жизнь… Конечно, мне ничего не стоит отправить тебя на тот свет… Да, отправить… Но я не буду этого делать… Я, оставлю тебя в живых. Да, Антонио, мне будет лучше, если ты станешь терзаться, глядя на муки своих близких… Если ты будешь мучиться всю свою оставшуюся жизнь!… О, я знаю, как ты кончишь, – шипел Луис, – я прекрасно знаю, ты сойдёшь с ума, ты проведёшь остаток жизни в сумасшедшем доме… Тебе будет невыносимо плохо, ты захочешь умереть, да, умереть… Ты будешь звать смерть, ты будешь молить Пресвятую Деву Марию, чтобы она послала тебе хоть какое отдохновение… Но ты будешь жить. Ты будешь жить в страшных муках, Антонио, и в таких же страшных муках умрёшь… А я буду издеваться над тобой, я буду приходить в твою палату и показывать фотографии… твоих близких, и ты будешь вспоминать времена, когда вы были рядом, когда вы были счастливы… Да, дон Антонио, – издевательски произнёс Трехо, – попомни моё слово: ты будешь жить очень долго и умрёшь в страшных мучениях!…