– Ты о чём?…
Мигель Габриэль хмыкнул.
– Будто не знаешь?!
– Это ты о картах, что ли?… – полупрезрительно поинтересовался Парра.
– А почему такое пренебрежение?…
Анхель не нашёл ничего лучшего, как сказать:
– Знаешь… Ведь это не профессия!…
– А что тогда?…
Поморщившись, полицейский комиссар с неопределённым жестом промолвил:
– Так… Баловство.
– И всё-таки…
– Приятное времяпровождение… когда выигрываешь… Или когда просто некуда время девать. Это я об игре. О карточной игре, мой амиго…
Полицейский комиссар сделал ударение на слове «карточной».
Мигель Габриэль согласно наклонил голову.
– Понимаю… А то о чём же ещё?…
Анхель вновь повторился:
– Ну, знаешь, несерьёзно…
– Вполне серьёзно…
– Ты так действительно думаешь?… – спросил Мигель Габриэль, вспомнив свой вчерашний крупный выигрыш. – Неужели ты, в самом деле, так считаешь?…
– Неужели с этого можно прожить?… Никогда и не слышал о подобном…
– Ты много о чём ещё не слышал…
– Но не в картах как о постоянном источнике дохода, Мигель Габриэль.
Де ла Фронтера мягко улыбнулся.
– Знаешь, именно с этого я и живу последнее время… Так что перед тобой, можно сказать, живой пример того, как это сделать…
– А твои декламаторские таланты?… – поинтересовался Парра.
– Ну, иногда ещё подрабатываю декламацией… – сделав небольшую паузу, де ла Фронтера внезапно сказал: – Хочешь, прочитаю тебе что-нибудь?…
В ответ сеньор Парра кивнул и полушутя полусерьёзно произнёс:
– Ну, только я тебе не дам ни песо…
– А мне и не надо – я ведь и так теперь достаточно богат…
– Неужели?!
У Мигеля Габриэля очень редко водились деньги, и для Анхеля это не было секретом…
Де ла Фронтера не без потаённой гордости произнёс, пряча блеск в глазах:
– Вот, вчера вечером я за каких-то несколько минут выиграл в карты твой месячный оклад… Кроме того, теперь я твой должник, Анхель…
Лицо полицейского комиссара высказало недоумение.
– Не понимаю…
Мигель Габриэль объяснил:
– Ну, ты ведь сварил мне кофе, и я теперь ощущаю, что должен для тебя тоже хоть что-нибудь сделать… Кроме того, ты, не в пример всем остальным знакомым мне полицейским, ценитель изящных форм… А, значит, и хорошей поэзии…
Поразмыслив, Анхель Парра согласно закивал головой и произнёс:
– Ну, хорошо…
Видимо, выпитый кофе подействовал на Мигеля Габриэля благотворно – похмельный синдром если и не был окончательно снят, то несколько ослаб… Откашлявшись, де ла Фронтера начал декламацию:
– Пергаментною луною
Пресьоса звенит беспечно,
Среди хрусталей и лавров
Бродя по тропинке млечной.
И бубен её заслыша,
Бежит тишина в обрывы,
Где моря в недрах колышет
Полуночь, полную рыбы.
На скалах солдаты дремлют
В беззвёздном ночном молчанье
на страже у белых башен,
в которых спят англичане.
А волны, цыгане моря,
играя в зелёном мраке,
склоняют к узорным гротам
сосновые ветви влаги…
Пергаментною луною
Пресьоса звенит беспечно.
И оборотнем беспечным
к ней ветер спешит навстречу.
Святым христофором вырос
нагой великан небесный,
своей колдовской волынкой
маня в голубые бездны.
– О, дай мне скорее, цыганка,
откинуть подол твой белый!
Раскрой в моих древних пальцах
Лазурную розу тела!
Пресьоса роняет бубен
и в страхе летит, как птица.
За нею косматый ветер
с мечом раскалённым мчится.
Застыло дыханье моря,
забились бледные ветви,
запели ветви ущелий,
и гонг снегов им ответил.
Пресьоса, беги, Пресьоса!
Всё ближе зелёный ветер!
Пресьоса, беги, Пресьоса!
Он ловит тебя за плечи!
Сатир неземного леса
В зарницах нездешней речи…
Пресьоса, полная страха,
бежит по крутым откосам
к высокой, как сосны, башне,
где дремлет английский консул.
Дозорные бьют тревогу,
и вот уже вдоль ограды,
к виску заломив береты,
навстречу спешат солдаты.
Принёс молока ей консул.
Даёте ей воды в стакане.
Подносит ей рюмку водки –
Пресьоса не пьёт ни капли.
Она и словечка молвит
не может без слёз и дрожи.
А ветер верхом на кровле,
хрипя, черепицу гложет.
Когда Мигель Габриэль закончил чтение, в глазах Парры стояли слёзы…