Они молчали, пока Майк заезжал на стоянку и искал место для машины.
— Она действительно собиралась убить меня, — сказала Линн, потирая кровоподтеки на груди, там, где ремни врезались ей в кожу.
— Возможно, она приблизилась к этому вплотную, если бы не этот шланг, который висел в сауне: мне он нужен был, чтобы застать ее врасплох, на тот случай, если у нее было какое-то оружие. Я как раз собирался открыть дверь и накинуть его на нее, но она сама избавила меня от лишних неприятностей.
— Ты слышал, что она говорила мне?
— Не очень много. Я забрался туда незадолго до этого.
Он отвернулся и посмотрел в окно, и Линн подумала, что он высматривает свободное место. Но когда он снова обернулся к ней, его глаза были красными и влажными. Он взял ее руку и сжал ее.
* * *— Теперь ты можешь переехать обратно в свою квартиру, — сказал Майк. — Должно быть, это приятное ощущение.
— Это так. Но я все еще чувствую легкую неуверенность…
— Ты выглядишь совершенно по-другому. Воодушевленной.
— Я выгляжу ужасно. Волосы, эта одежда, никакой косметики. Этот ожог на губах.
— Только не для меня.
— Спасибо.
Он пожал плечами, сморщил лицо и схватился за свой вновь перебинтованный бок. Они застряли среди машин, переполнявших улицы в час пик.
— Мне придется сперва поехать на мою временную квартиру, прежде чем вернусь домой, — сказала Линн. — И я все еще официально остаюсь пациентом «Лоуренс Глен». Мэри должна выписать меня оттуда.
— Черт.
В ее отсутствие больничная палата была аккуратно прибрана, словно она выходила всего лишь на прогулку. Кровать была убрана и застелена свежим бельем. В воздухе стоял запах гиацинтов, принесенных Анджелой.
Медицинская сестра проводила Линн и Майка в комнату, улыбнулась и вышла.
Линн достала свой чемодан и начала складывать вещи.
Майк закрыл дверь. Он обхватил Линн руками и крепко прижал ее к себе.
У Линн закружилась голова.
Но это была совершенно иная слабость. Словно кто-то снял с ее плеч громадный мешок камней. Импульсивные желания, словно маленькие дети, спешащие к родителям за советом, возвращались к ней. Это? Могу я теперь сделать это?
Руки Майка скользнули вниз от ее талии и прижали ее еще крепче.
Она отодвинулась:
— Дверь не закрывается.
Майк снял с пояса наручники. Один их конец он надел на дверную ручку, а другой — на прикрепленный к стене крюк для одежды.
— Теперь закрывается, — сказал он.
Он дотронулся до подживающей раны около ее рта.
— Болит?
— Не сильно.
Он взял ее руки и положил себе на плечи. Его руки гладили ее спину, в то время как он целовал ей шею, подбородок, рот.
Не отпуская ее от себя, он отклонился и изучающе посмотрел ей в лицо.
Линн знала, о чем он думает в этот момент. Она сама ощущала подобное беспокойство.
— Ты думаешь, что я собираюсь остановиться, — сказала она.
— А ты собираешься?
Она дотронулась до его лица. Она провела пальцем по его густым жестким бровям, затем по губам.
Он застонал и снова крепко прижал ее к себе, целуя ее, пробираясь в нее языком. Потом резко прервал поцелуй и прижал ее голову к своему плечу.
— Ответь мне, — прошептал он суровым голосом ей в ухо.
— Я не хочу останавливаться, — мягко сказала она.
Она снова отыскала его рот, и на этот раз в наступление перешел ее язык. Он позволил ей это, он приветствовал это, демонстрируя свое удовольствие тем, что запустил руки ей в волосы, чтобы удерживать в таком положении ее голову.
Окно было открыто. Запахи сада проникали в комнату, смешиваясь с ароматом гиацинтов. Темнело, и на деревьях было слышно щебетанье поздних птиц. Это напомнило Линн о ее квартире, о том восхищении, которое она испытала, когда он в первый раз поцеловал ее.
Вкус его губ, уверенно-нежная теплота его языка… легкая дрожь, которую она уловила в его теле…
Она почувствовала, как в ее животе начинает нарастать холод. Она высвободилась и встала, смущенная, все еще учащенно дыша.
— В чем дело?
— Не знаю, — сказала она. — Какое-то идиотское чувство.
— Если мы собираемся остановиться, то это надо сделать сейчас.
Его грудь под рубашкой вздымалась и опускалась. Около шеи был виден завиток черных волос.