«Она была проституткой», — произношу я вполголоса, почему-то сомневаясь в собственных словах.
«Но это ведь абсолютно не важно», — также вполголоса отвечает Золушка. — «Неужели ты не понимаешь: совсем не важно, кем она была до встречи со мной. Важно, кем она станет. Кем стану я для неё. Что мы сможем дать друг другу. И от чего сможем отказаться».
Я не знаю, почему, но тонкие материи человеческого естества открылись именно ему. В то время, как я не могу понять, кажется, предельно простые вещи. Почему этот идиот влюбился в мертвую проститутку и готов отправиться вслед за ней на тот свет? И почему с каждой минутой Фемина все больше отдаляется от меня?
Мы вновь молчим.
Я пью кофе, глядя прямо перед собой, а точнее, глядя в пустоту. Золушка пьет виски. Он улыбается. Себе. Мне. Или кому-то, кого способен увидеть только он… Понятия не имею.
В моей голове все смешалось. Какая-то полная неразбериха. Такого со мной не бывает, я всегда собран и сосредоточен. Но только не сегодня…
Кто из нас прав? А кто уже очень давно не принимал наркотики и просто-напросто бредит? Я ведь не принимаю наркотики… Почему же тогда мне кажется, что брежу именно я?
Прошу счет.
В это время Золушка заказывает еще виски (как он может пить эти помои? Да еще и в таких объемах). И, пока я оплачиваю заказ, успевает осушить бокал. Он напоминает жаждущего, который несколько дней болтался в океане без единой капли пресной воды. А теперь, добравшись, наконец, до живительной влаги, никак не может утолить эту самую долбанную жажду.
Не очень себе представляю, как можно утолить жажду при помощи виски… Но у Золушки бы точно получилось.
Я расплачиваюсь, и мы уходим.
На улице идет дождь. Не могу вспомнить ни одного по-настоящему сухого ясного дня в треклятом городе Ангелов. В глубине души я лелею надежду однажды утонуть в этом неистовом водном потоке.
Мы с Золушкой выходим из «Райских кущей» и попадаем во влажные объятия дождя. Мы с рождения живем в городе Ангелов, мы научились не обращать внимания на его вздорный характер. Мы перестали замечать его комплексы и детские капризы.
Вот и сейчас дождь с ветром испытывают нас на прочность. А нам плевать.
«Пройдемся», — говорю я Золушке. — «Слишком жирный бургер. Надо подышать воздухом».
Секунду Золушка медлит. Затем покорно кивает и выходит под дождь вслед за мной.
Мы проходим мимо припаркованного Роллса. Сворачиваем за угол, огибая «Райские кущи».
Теперь Золушка идет чуть впереди. Я — у него за спиной. В двух шагах. Я кладу руки в карманы. И нащупываю Беретту. В магазине пара патронов.
Я вынимаю пистолет из кармана. И вновь накручиваю глушитель. Я делаю это медленно. Слишком медленно. Не знаю, почему.
Я не скрываю от Золушки своих действий. И он замечает пистолет. Он ни капли не удивлен. Он знал, что будет именно так.
Золушка оборачивается и говорит, громко, чтобы в шуме дождя его слова достигли моего слуха:
«Пришло время и меня прикончить?»
Он широко улыбается и добавляет облегченно:
«Наконец-то…»
Я медлю. Стою и вглядываюсь в лицо этого долбанного торчка. Как же так? Как все это могло произойти?
Пистолет в моей правой руке. Глушитель накручен на ствол, чтобы никто не услышал выстрелов. Хотя даже если услышат, не придадут этому значения…
Пистолет в моей правой руке. Курок взведен. Хотя я и не собираюсь стрелять.
«Я не убью тебя», — теперь перекрикивать дождь приходится мне. — «Сейчас ты уйдешь. Прочь отсюда. Садись на поезд или на паром. Проваливай из города. Я дам тебе фору. Я скажу заказчику, что ты сбежал во время перестрелки в порту. Тебя не станут искать».
Золушка непонимающе смотрит на меня:
«Какого хрена ты несешь? Я не собираюсь бежать. Возомнил себя милосердным Иисусом? Да мне насрать на твое милосердие!» — Золушка кричит и размахивает руками.
Я сохраняю спокойствие. В моей работе очень важно сохранять спокойствие. В любой ситуации. Это помогает принимать верные решения. И, как следствие, продлевает мне жизнь.
«Ты, кажется, не понял», — говорю я. — «У меня заказ. Мне заплатили деньги за твою шкуру. И скажу тебе одно — я всегда исполняю заказы. Всегда. Иначе Праведник не был бы Праведником. Поэтому попытайся включить свои заржавевшие мозги и осознать, какой шанс даровала тебе судьба. Такого шанса в твоей жизни не было и больше не будет.
Так что заткнись и делай, как я сказал!»
Золушка хватается руками за голову:
«Это ты ни черта не понимаешь! До тебя никак не дойдёт то, что я уже миллион раз тебе повторил. У вас, гребаных наемников, что, туго со слухом?» — Он делает паузу. Я молчу. Он продолжает: — «Я никуда не уйду. Я поклялся ей. Поклялся, что найду виновного в её гибели. Найду чертова убийцу. А когда найду — отомщу. Или подохну в попытке исполнить эту месть. Слышишь?! Я подохну, нежели сбегу, как эти трусливые крысы с корабля. Хотя бы одно дело в своей никчемной жизни я доведу до конца.