Сенатор действительно отправил наших многострадальных героев охранять практически пустую подземную парковку. И действительно сделал это в качестве наказания. По началу Пилат был просто в ярости. Когда он узнал, что Роллс-Ройс с трупом проститутки Вики в багажнике и его членом в её желудке угнали, Пилат хотел «прикончить двух этих кретинов». Но потом немного успокоился и решил пока их не трогать. Для того, чтобы в дальнейшем, при необходимости, использовать в качестве пушечного мяса.
А необходимость точно возникнет.
Наши герои заходят на КПП. И отправляют местную охрану на обход периметра. После чего запирают дверь, собираясь подремать.
В какой-то момент на одном из мониторов системы видеонаблюдения они видят черный Роллс-Ройс Фантом, одиноко стоящий на дальнем от них конце парковки.
«Праведник все-таки нашел тачку!» — радостно восклицает Первый и тычет пальцем в монитор.
«Я и сам вижу, не слепой», — все также угрюмо отвечает Второй.
«Надеюсь, мудак, угнавший её, мучился», — с отвращением говорит Первый. — «Надеюсь, Праведник ни сразу его пристрелил. Я бы растянул удовольствие. Сука…» — Первый потирает руки. — «Он бы умирал очень долго».
Первый описывает в мельчайших подробностях мучения, которые выпали бы на долю того, по чьей вине они оказались в шкурах охранников автомобильной парковки.
Первый продолжил бы и дальше свои пространные описания, если бы Второй не оборвал его на полуслове:
«Надеюсь, теперь босс успокоится», — бурчит он, устав от словесного поноса своего напарника. — «Слава богу, Праведник нашел долбанную тачку».
«Я хоть высплюсь, наконец», — подхватывает Первый. — «Уже часов сорок не спал. Так еще и парковку эту гребаную сторожить», — он изливает поток своего искреннего негодования. — «Сейчас бы хоть чашку кофе выпить… Так ресторан Сената не работает по ночам!»
«С чего бы это ему работать по ночам? Если и сам Сенат не работает», — произносит Второй.
Первый не придаёт значения этой ироничной ремарке и продолжает:
«А еще лучше не кофе, а пива…»
После слова «пиво» Первый вздыхает и мечтательно закатывает глаза. Лицо его как будто бы проясняется. Все это производит на Второго серьезное впечатление, вынуждая согласиться (что происходит, как уже можно было догадаться, крайне редко):
«Дело говоришь…» — он вздыхает так же, как секунду назад вздыхал Первый, и откладывает в сторону свой пистолет (видимо, вдоволь наигравшись). — «Сейчас бы я выпил пинту густого стаута… Или две пинты…» — Он откидывается на спинку кресла и складывает руки на груди.
Первый в точности повторяет действия Второго.
«Нет, лучше светлого», — говорит он. — «Пинту-другую Пильзнера».
Слова Первого вызывают у Второго неистовое возмущение. Он мгновенно выходит из своего всецело расслабленного состояния, хватает позабытый на некоторое время Глок и отщелкивает магазин.
«Какого хрена?» — гневно, и в то же время, искренне не понимая, произносит он. — «До сих пор не могу понять, как ты пьешь эту светлую дрянь? И вкус, и цвет, как у мочи…»
Первый пренебрежительно смотрит на Второго:
«Да иди ты к черту!» — говорит Первый. — «А твой стаут тогда по виду и по вкусу напоминает дерьмо».
«Нефть, тупица…» — вставляет Второй, но Первый, в очередной раз, не слышит его.
«У Пильзнера абсолютно характерный для пива запах. И присутствует отличный вкус хмеля. Причем довольно мягкий. А на языке не остается этой назойливой горечи, которая портит все впечатление о пиве», — брезгливо завершает Первый свой небольшой, но очень импульсивный монолог.
Второй усмехается, оголяя желтые неровные зубы:
«Мягкий вкус…» — передразнивает он Первого. — «Правильнее сказать, полное отсутствие всякого вкуса», — и снова усмехается, — «но можешь называть это, как хочешь.
Если уж ты собрался выпить пива и, что наиболее важно, насладиться его вкусом, логично выбрать портер или стаут. У этих сортов по-настоящему насыщенный вкус. Не «мягкий»! А насыщенный. Такой, какой должен быть у пива.
А аромат какой…» — Второй вновь мечтательно откидывается на спинку кресла, забыв даже о своей любимой забаве с пистолетом.
По всей видимости, слова Второго совсем не убедили Первого (иначе и быть не могло). И, конечно же, Первый не собирается становиться проигравшим в очередной словесной перепалке.
«Твой любимый эль, и стаут, в частности — морально устаревшее пойло», — бросает Первый с видом человека, разбирающегося в текущих тенденциях пивоварения. — «На кой черт вообще использовать верховое брожение, если низовое более современное?»