«Оружие должно выглядеть, как оружие!» — говорит Первый и вынимает из кобуры массивный Кольт Анаконда.
Второй издает непонятный булькающий звук и говорит:
«Да пока ты будешь доставать из кобуры эту огромную хреновину, пройдет целая вечность». — Щелкает магазином Глока (на этот раз не в качестве развлечения, а целенаправленно выводя Первого из себя) и добавляет: — «А за время, которое ты потратишь на то, чтобы взвести курок и спустить его, тебя успеют пристрелить раз десять. Не говоря уже о шести зарядах в барабане. И о том, сколько времени ты потратишь, перезаряжая этот долбанный барабан, когда твои шесть патронов неожиданно закончатся».
Первый, кажется, полностью готов к словам, произнесенным Вторым (наверное, ему ни раз говорили что-то подобное).
«К твоему сведению, из моего Кольта», — он вертит пистолет, показывая его со всех сторон, — «зачастую даже стрелять не приходится. Достаточно просто продемонстрировать, что этот монстр висит у меня на поясе.
А уж его внушительный внешний вид прекрасно говорит о серьезности моих намерений».
Первый пристально смотрит на Второго. А Второй точно также — на Первого. Их очередной ниоткуда взявшийся спор приближается к своему апогею. Так бывает часто. И в такие минуты каждый из этих двоих готов наброситься на оппонента и обглодать ему лицо, лишь бы отстоять свою правоту в пустом пререкании. Они до сих пор не сделали этого, потому что (не смотря на приверженность своим убеждениям и безоговорочной вере в единство мнений) в первую очередь пеклись о сохранности собственной шкуры.
Таким образом, громкие безотлагательные угрозы раз за разом сотрясали воздух, но так и оставались словами.
«Посмотрел бы я на тебя, когда твои „серьезные намерения“ в один момент неожиданно заклинят», — шипит Второй, раскрасневшись от злости. — «Механизм-то не самый новый. И не самый надежный».
Первый, такой же красный и злой, отвечает:
«Даже если мой Кольт даст осечку, чего раньше ни разу не случалось, я всегда смогу проломить им чью-нибудь черепушку. Как полуторакилограммовым кастетом». — Он зажимает пистолет (насколько получается) внутри кулака. Затем берет за ствол и демонстрирует ударную мощь Кольта, орудуя им, словно молотком.
«А вот твой сверхлегкий и эргономичный Глок, скорее, сам развалиться напополам, приложившись о голову врага».
Второй огрызается:
«Пошел к черту!»
«Сам пошел к черту!» — парирует Первый.
Точка кипения достигнута. Обоих сейчас переполняет неистовая ярость. В их руках оружие, и они мечтают пустить его в ход. Так каждый из них сумел бы доказать свою правоту. Выстрел в голову — железобетонный аргумент.
Но их желания остаются только желаниями. Не обретя материальной формы. Так было всегда. Уже не раз они кипели от злости. И не раз мечтали пустить оружие в ход. Вот только духу им не хватало, чтобы это сделать.
Но сегодня все немного по-другому.
Звук выстрела. Эхом прокатившийся по пустой парковке. Звук выстрела и бьющегося стекла, которые заставляют Первого вздрогнуть от неожиданности. А спустя долю секунды брызги крови орошают его изумленное лицо.
Второй, в мгновение перестав дышать, медленно сползает с кресла. Уже не контролируя свое мертвое тело, Второй разжимает пальцы правой руки, и Глок-17 падает на пол. Дешевый линолеум смягчает падение и гасит шум от удара.
Так Второй лишается своей не особенно продуктивной и значимой для окружающего мира жизни.
В то время, пока умирает Второй, Первый бросает недоуменный взгляд на Кольт Анаконда, который держит в руке. В его голове мелькает мысль:
«Это что, я?»
Вот и все, что успевает Первый, прежде чем отправиться в след за напарником. Еще один выстрел. И пулевое отверстие в голове Первого не сулит ему ничего хорошего.
Кольт Анаконда, при ударе о линолеумный пол, производит заметно больше шума, нежели сверхлегкий Глок-17. Спор Второго с Первым так и не находит решения.
Но одно становится ясно. Важны ни устрашающий вид или скорострельность пистолета, важно то, в чьих руках он находится.
Руки Второго и Первого оказались недостаточно умелыми.
Из-за своего горячего спора, они ни разу не взглянули на экраны систем видеонаблюдения. Посмотрев на мониторы, они несомненно отметили бы для себя, что парковка пуста уже на протяжении некоторого времени. То есть, совсем пуста. Местные охранники, отправленные на обход, бесследно исчезли.
Такое наблюдение могло бы запустить в их мозгах мыслительные процессы и, с большой долей вероятности, увеличить шансы на спасение.