Но каждый раз мои надежды разбивались о несокрушимые реалии надменного мира. Господин директор появлялся на пороге. Бледный. Злой. С черными синяками под глазами. И тремором во всем теле. Тогда на глаза ему лучше было не попадаться.
Я пряталась. В детском доме у меня были секретные места. Места, о которых не знала ни одна живая душа. Там я чувствовала себя защищенной. Только там я могла не бояться.
Но мне приходилось покидать эти места. Иначе они стали бы искать. И нашли бы. А мои секретные места оказались бы рассекречены.
Я выходила. И шла к нему. К директору. В эти моменты он всегда звал меня. Только я могла ему помочь.
Он сажал меня на колени. Гладил меня своими потными трясущимися руками по волосам. Все время бормотал что-то. Оправдывался. Или жаловался. Лицемерная свинья.
В общем, все мы тогда понимали, для чего был устроен этот просмотр.
Они вернулись довольно скоро. Своим скрипучим голосом господин директор произнес имена тех, кого выбрали.
Мы уезжали. Другие оставались. Там, в детдоме. Вплоть до своего совершеннолетия. И после я гадала всю жизнь: кому же не повезло больше? Нам или им?
Нас посадили в тонированные микроавтобусы. Девочек — в один, мальчиков — в другой. Не знаю, куда и для чего забирали мальчиков. Я их больше не видела.
Нас привезли в большой дом, огороженный высоким забором. Везде была охрана. Нам велели раздеться и отправили в душ. Затем нам выдали новую очень вульгарную одежду, которую все мы, нехотя, надели.
Те мужчины в дорогой обуви смотрели на наши обнаженные тела с полным безразличием. Для них это была только работа. Работой это стало и для нас.
Они сказали, что теперь мы будем жить в этом шикарном доме. Каждая в своей комнате. К нам в гости будут приходить мужчины. Они будут платить, а мы будем делать все, за что они заплатят. От нас требовали покорности. В награду обещали деньги.
Они выменяли нашу свободу на деньги. Они превратили нас в рабынь. Без права выбора. Отказаться от их условий, значило в тот же миг отправиться на улицу. Без единой возможности на спасение. Ни жилья, ни работы, ни денег.
Поэтому никто не посмел отказаться. Мы покорно, не сказав ни слова, приняли ту судьбу, которую уготовил нам город Ангелов.
Однажды до меня долетел слух о том, что кто-то убил Босса (так звали человека, на которого все мы работали) и половину его многочисленной охраны. Это был только слух, нам никогда не говорили правды. Но через некоторое время нас всех представили Новому боссу, ни словом не обмолвившись о Старом.
Позже я узнала, что кто-то расправился и с директором детского дома. Тогда я поняла, что слух об убийстве Старого босса не был слухом. А еще я поняла, что убил их один и тот же человек.
Со временем я изменилась. Перемены пугали, но я ничего не могла поделать. Я научилась лгать. Научилась пресмыкаться. Перед черствыми мужчинами, в сознании которых я была всего лишь безвольной куклой, готовой на все за деньги.
В отличие от детдома, прятаться здесь было негде, поэтому я научилась терпеть. Унижения. Я скрывала страх и отчаяние глубоко внутри. Я скрывала свои истинные чувства, настоящую себя глубоко внутри. Все они видели только мой клон, мою равнодушную копию.
Когда я покинула детский дом, когда прятаться стало негде, я нашла укрытие в самой себе. Секретные места, которые никто никогда не найдет. В которых я хранила все, что было мне дорого. Секретные места, хранившие меня…
Позволившие сберечь хотя бы малую толику человечности в мире бессердечных мужчин.
Я часто молилась богу, уповая на его всепрощение. Но тщетно. Тогда я вновь и вновь погружалась в глубины своего внутреннего мира. В свои «секретные места». Это была моя свобода. Единственно возможная в городе Ангелов.
Там я оставалась все той же, что была когда-то. Мечтательной. Непорочной. Так и не повзрослевшей шестилетней девчонкой, которая каждую ночь видит сны. Цветные сны. Совсем неправдоподобные, но наполненные счастьем.
Шумит дорога.
Стихийные стихи идут от Бога.
Логинятся к нему довольно много,
И скорость падает…
Вот незадача…
А мы всё уповали на удачу.
Летят снаряды, люди деток прячут.
Разбиты города…
Я так долго уповала на бога. На любовь. И справедливость. Но все это…
Город растоптал меня. Уничтожил. Мечты остались мечтами. Перейдя из разряда самых желанных в разряд несбыточных.
Летят мигалки.
Им никого и никогда не жалко.
У них лишь метод пряника и палки.
Хотя скорей кнута…
И кони в мыле.
Земля впитает кровь, а на могиле
Пластмассовых венков во изобилье.