Я волен прикоснуться к космосу. Но никак не могу почувствовать землю под ногами.
Я смеюсь. А изо рта брызжет белая пена. Я хренов труп. Но сейчас именно это — мой предел мечтаний. Мой гребаный Эдем, мать вашу!
Я безвольной куклой, плюшевым замшелым наркоманишкой падаю в объятия… конечно же, самой смерти. Я всегда и с особой настойчивостью стремился в её объятия. Она крепко прижимает меня к себе. И я пожираю глазами её лик. Лик, ставший для меня маяком. Один раз и навсегда. Моей верой. И моим помешательством.
Это она. Моя любовь.
Любовь и смерть — в ней одной. В женщине, которую мне не суждено познать. И которую невозможно было не полюбить…
Наши тела, наша бесполезная мирская оболочка, остаются здесь, на земле, внутри черного Роллс-Ройса, импровизированной капсулы времени. Наши души парят в вечности. Они заполняют вакуум, в котором пребывают. Заполняют его собой. Своими чувствами. Своим бессмертием. И отвагой.
Образы в моей голове… Во всех них — она. В предсмертном восторге — мои нервы напряжены до предела. Она, эта девушка, её образ, запускает импульсы, давным-давно похороненные в глубинах моего организма.
И тогда я существую в немыслимом парадоксе, который подвластен лишь моему понимаю — я, наконец, живу. Я живу! И не ищу синонимов этому слову. Моё желание жить настолько велико, что я не замечаю собственной смерти.
Я распластался на кожаном кресле. Как же ты смешон, дурак… Голова запрокинута назад. Изо рта все еще прет белая пена. А из носа по-прежнему струится кровь. Меня потряхивает, но уже не так сильно.
Жалкое зрелище. От такого зрелища блевать тянет даже меня самого. Всего-навсего заурядный неудачник… Вопишь об этой долбанной любви… И что же? Твоя любовь мертва. Как и ты сам.
Любовь не для таких, как ты. Как я… Не для бесхребетных торчков. Любовь требует силы. Любовь требует борьбы. Сражайся за нее. Живи ей. Погибай ради нее.
Ведь в мире нет ничего важнее.
Она сделает тебя героем. И бросит на самое дно. Откуда ты будешь выбираться всю свою черно-белую жизнь. Скрести ногтями промерзлый грунт. И жрать землю. Но ползти. Вверх. Пока не закончатся силы. Если в тебе есть силы. Если в тебе живет любовь, способная пробудить то, о чем раньше ты и подумать боялся. Способная наполнить твою жизнь цветом. Способная заставить тебя творить чудеса.
И её образ, её безжизненные голубые глаза, чувственные немного побледневшие губы до сих пор живут во мне. Заставляют трепетать, как при виде иглы.
Нет, по-другому. По-настоящему. Без наркотических иллюзий. Искренне. Пылая, но не выгорая дотла.
Это чувство… Это спасение, найденное людьми очень давно. Людьми, которые были умнее нас. Людьми, которые не были ни торчками, ни сексоголиками, ни политическими деятелями. В них не было грязи, которую породил мутировавший в течение тысячелетий человеческий разум. Преображенный и приземленный. Потерявший способность мечтать. Но приобретший способность накапливать финансовые активы, высчитывать рентабельность и вешать лапшу на уши скотному двору, ласково зовущемуся электоратом.
Мы потеряли путь к спасению, найденный предками. Мы разучились любить…
Я обещал отомстить за нее. Обещал найти убийцу и вырвать его чёрное сердце. Но вместо того, чтобы действовать, я сижу в угнанной тачке и загибаюсь от передозировки. Один на один со своей безмерной слабостью.
И даже наркотик уже не способен побороть чувство отвращения к самому себе.
А тот подонок, убивший тебя, моя любовь, продолжает преспокойненько расхаживать по городу. Или уже за его пределами. Наверное, он сейчас улыбается. Или даже смеется во все свое поганое горло. Проклятый убийца! Я не позволю ему злорадствовать и довольно скалить зубы. Я не позволю ему…
Я заставлю его осознать то, что он совершил. Заставлю его сожалеть. Заставлю раскаиваться.
Я должен отомстить, во что бы то ни стало.
Пальцы скрючились в совершенно неестественном для людей положении. Естественном для наркоманов. И этими руками я собрался крепко сжать горло своего врага? Этими кривыми пальцами я собираюсь выдавить его глаза?
Да чем угодно! Пускай меня полностью парализует! Пускай придется ползти на брюхе через весь город.
Я убью его!
Найду и убью. Достану даже с того света.
«Посмотри-ка, кто у нас здесь». — Кажется, голоса обитателей Ада уже долетают до меня из самой преисподней.
«Вот это встреча!» — Голоса до невозможности мерзкие. И они уже бесят меня, а ведь это только начало. Что будет после тысячи лет пребывания здесь? — «Ну здравствуй, мудак». — Приветствие достойное преисподней.