Ведь Она и есть жизнь. Твоя жизнь.
Она стирает границы между всеми мирами и вселенными. Реальными и надуманными. Она терзает тебя, но без этого ты никогда не почувствуешь себя живым.
И тогда ты упиваешься её счастьем. Ты достиг цели. Она счастлива. Пусть и не с тобой.
Второй путь — путь самопожертвования. Путь любви.
Никто из вас никогда не выбрал бы этот путь. Потому что все вы обыкновенные трусы!
*****
Сначала я бежала. Долго. А может быть и нет. Потом я упала на колени и, закрыв лицо руками, заплакала. Я прорыдала так, пока не начался дождь. Своими холодными прикосновениями он заставил меня подняться с колен и бежать дальше.
Этот город не ведает жалости. Не терпит сострадания. Этот город понимает только язык силы. Он держит в своих лапах плеть и клеймит ей всех своих обитателей.
Каждый день в этом ужасном месте подобен кошмарному сну. Вот только проснуться никак не выходит.
Он питается нами. Теми, кто оказался слабее. Он питается нашими жизненными силами. Он пожирает нас. А мы продолжаем терпеть. Молча. Покорно.
Город всегда был равнодушен к нашим страданиям. Мы останемся лишь именами, высеченными в камне. И по количеству пластмассовых венков на этих камнях окружающие будут понимать, насколько мы были одиноки.
Он возвышался со всех сторон. Город Ангелов. Он следил за мной. Выглядывал из-за каждого угла. Город смеялся надо мной. А я бежала. Прочь.
Летят мигалки.
Им никого и никогда не жалко!
У них лишь метод пряника и палки,
Хотя, скорей, кнута!
И кони в мыле.
Земля впитает кровь, а на могиле
Пластмассовых венков во изобилье.
Какой-то страшный сон…
Зараза-жадность!
Хватает, мародерствует команда,
Срывая с мертвых крестики нещадно.
И есть, кому продать!
Дождь превратился в ливень. Промокшая одежда липла к телу. Я продрогла до костей. Но зато слез на моем лице больше было не видно. Только ледяные капли дождя.
Я сняла туфли. И бежала босиком. Несколько раз я спотыкалась и падала. Я разбила и исцарапала ноги. Но боли не было. Только страх. Страх затмевал все остальные чувства.
Я продолжала бежать, не обращая внимания на усталость. Чувствуя надменный взгляд города Ангелов у себя на спине.
Вперёд. Пожалуйста, быстрее. Пожалуйста, спрячь меня. Тебе ведь это ничего не стоит. Безмолвный жестокий город. Я знала, что он меня слышит. Я знала, что он не ответит.
Впервые в жизни я прошу тебя. Помоги.
Они уже бросились в погоню. Они уже ищут меня. Спутай их следы. Не дай им найти меня.
Город молчал. Город ждал. Ему было интересно понаблюдать за хитросплетениями моей судьбы. Сколько таких же судеб он повидал? Сколько таких же людей было им погублено? Настал мой черед.
В полицию я пойти не могла. Все полицейские в городе работали на Пилата.
Я не могла пойти туда, где жила все это время… После детдома… Босс собственноручно доставит меня сенатору.
Поэтому я продолжала бежать. Бездумно. Не разбирая направления. Главное, как можно дальше от… От кого?
От них всех.
В голове была одна мысль — могло ли все сложиться иначе? Могла ли я не совершать того, что совершила? Тогда все было бы по-другому. Тогда надо мной не нависала бы угроза смерти. И я бы, наверное, продолжила жить, как раньше.
Я не могла себе ответить — хорошо ли это, жить, как раньше… Я не могла с уверенностью сказать, жизнь ли это вообще была… Торговать своим телом и терпеть унижения.
А если бы в моей жизни все сложилось иначе?
Вообще все.
Могла ли я родиться в другой семье? Могла ли знать своих родителей? Знать, что такое любовь? Нежность? Верность?
Быть может мир, в котором я живу сейчас, тогда не был бы мне даже знаком. Я видела бы его только со стороны. И, наверное, сочувствовала бы тем, кто живет в этом мире.
Та, воображаемая я, сопереживала бы себе нынешней.
Наверное, жизнь моя была бы чуть лучше. Лучше настолько, насколько позволил бы мне город Ангелов. И я не бежала бы сейчас по темным улицам под проливным дождём, сбивая ноги в кровь.
Сослагательное наклонение всегда мешало мне смириться с судьбой. Я без конца рисовала себе картины счастливой жизни. Фантастические пейзажи и море улыбок. Я постоянно думала о том, что могло бы быть. Упорно отвергая то, что есть.
Но сегодня все закончилось. И теперь никакие солнечные фантазии меня не спасут.
Спасти меня мог только он. Один единственный человек во всем городе. Я надеялась только на него.
Если он не поможет, не поможет никто. Если он не поможет, бежать будет бессмысленно. Одна я не справлюсь. Убийцы, работающие на Пилата, быстро меня найдут.