Бармен замечает две темные фигуры в дальнем, относительно него, конце бара. Праведник в компании Золушки, которого сегодня утром охрана «Райских кущей» вышвырнула на улицу, пробирается к угловому столу.
Праведник нашел его. Иначе и быть не могло. Праведник всегда находил то, что искал. Он исполнил все заказы, за которые брался. Поэтому ему доверяли. Ему доверяли свои самые тайные и щепетильные проблемы. По той же причине ему платили такие большие деньги.
И Праведник решал все их проблемы. Быстро, без шума и лишних вопросов.
Бармен не осуждал Праведника. Конечно. Не Бармену, с его-то прошлым, указывать людям на их недостатки или на то, что они как-то неправильно живут. Нет, Бармену просто хотелось верить, что тот озлобленный пацан, которого старик подобрал когда-то на шоссе, сможет однажды простить мир за все, что тот с ним сделал.
Бармен видел истинный покой, таящийся где-то в глубинах души Праведника. Где-то в глубинах… И все же Бармен верил… Нет, не верил, он знал, что однажды Праведник и сам ощутит этот покой.
Бармен подзывает официантку Анну и указывает на те самые фигуры, уже сидящие за угловым столом:
«Поприветствуй уважаемых гостей», — говорит ей старик. — «Тот, что справа — Праведник, прояви радушие, это не совсем обычный гость…»
Анна улыбается в ответ Бармену и уходит.
Бармен считает её очень смышленой девушкой. Поэтому-то и поручает именно ей обслужить стол «уважаемых гостей».
Не то что бы он и в самом деле придает этим двоим статус каких-то там важных персон… В другой ситуации он бы даже в их сторону не посмотрел. Но сейчас… Сейчас Бармен должен знать, о чем они говорят. Он должен знать, что твориться за стенами его бара. И самое главное, Бармен должен знать (хотя и так понимает), что произошло с Викой, дозвониться до Мамы не удалось, поэтому до сих пор старик прибывал в неведении. Относительном неведении.
А еще этот Роллс-Ройс… Голова кругом.
Бармен не спускает глаз с дальнего конца бара, с того темного угла, где расположились Праведник и Золушка. Он уже минут пять натирает полотенцем один и тот же стакан, глядя то на Праведника, поедающего принесенный Анной бургер, то на Золушку, опрокидывающего в себя стакан за стаканом.
Поначалу эти двое сидели молча. Праведник смотрел на Золушку, а Золушка — на свои руки, лежащие на столе.
Теперь они говорят. О чем? Так сразу и не поймёшь… К сожалению, Бармен не умеет читать по губам. Анна должна сейчас стать его ушами. Как можно более чуткими.
Нельзя не отметить того, что во время разговора настроение Золушки постоянно меняется. Он то спокоен и отрешен, то кричит и размахивает руками… То довольно щелится, то переполнен неистовой злобой.
Праведник за все это время ни разу не поменялся в лице (насколько удалось Бармену разглядеть лицо Праведника в полумраке своего заведения). Праведник методично поглощает свой бургер. Откусывает. И жует. Жует. И вновь откусывает.
Закончив с бургером, Праведник просит у Анны счет. А Золушка — еще виски.
Затем они расплачиваются (конечно же, расплачивается Праведник) и уходят. Причем в последний момент Бармен замечает на лице Праведника некую озабоченность. Или даже обеспокоенность… В лице Золушки Бармен не видит абсолютно ничего.
Старик подзывает Анну и спрашивает, что обсуждали «уважаемые гости»?
Анна отвечает:
«Они говорили о какой-то девушке…»
Вика, сразу понимает Бармен. Они говорили именно о ней.
Что же все-таки произошло? И где она сейчас?
Бармен испытующе смотрит на Анну. И она тут же продолжает:
«…они говорили о девушке. Похоже, что с ней что-то произошло… Что-то нехорошее. Они говорили о ней в прошедшем времени…»
Погибла.
Вика мертва. В этом нет сомнений. И не могло быть. Праведник выполнил заказ. Бармен, конечно, понимал, что будет именно так. Бармен понимал… Но вновь эта назойливая надежда…
Бармен так боялся услышать подтверждение своим догадкам… И вот он слышит… Это повергает Бармена в шок. До его слуха больше не долетает ни единого слова Анны. Он не видит девушку-официантку. Он не видит ничего. Ничего, кроме Вики. Хрупкой, беззащитной. В глазах её — мольба и непонимание. В её сердце — любовь.
Она доверилась тебе, старик, думает Бармен. Она доверилась тебе.
А ты её предал. Чертов трус.
По щеке Бармена ползет слеза. Слеза перебирается из морщины в морщину, прокладывая путь к сухим потрескавшимся губам.
«Э… Бармен… Я, наверное, пойду работать». — Анна непонимающе смотрит на старика.
Бармен часто моргает и стирает кулаком предательницу-слезу.
«Да… Да, конечно, иди, Анна», — говорит он.
Анна уходит.