Пятая улица (та самая) остается в стороне.
Мы подъезжаем к воротам, ведущим на территорию кладбища. Оно выглядит довольно скверно. Поскольку находится на балансе властей. А, следовательно, на его содержание выделяются сущие гроши. Если вообще выделяются…
Это кладбище для бедных. Для тех, кто не может позволить себе шикарные проводы. Собственно, поэтому оно и находится в Старом городе. Здесь (практически) никто не может себе этого позволить.
Конечно же, Золушка не собирается говорить, где закопал тело. Но очередная задачка оказывается такой же несложной, как и предыдущая.
У него не было много времени. Начавшаяся ломка и возможная погоня заставили нашего друга торопиться. Он не стал бы лезть в бескрайние недра Городского кладбища. Он закопал тело где-то здесь… Поблизости…
Остается только отыскать свежую могилу.
Поэтому я всматриваюсь в каждую. Сгущающаяся тьма мешает мне, но я все равно найду то, что ищу.
И я нахожу.
Вот она. Свежая могила. Без венков и надгробия. Я останавливаюсь. И наблюдаю за реакцией Золушки. На его лице — напряжение. И, кажется, страх. Кажется, он боится. Впервые с момента нашей встречи, я отчетливо вижу на лице Золушки признаки страха.
Он действительно боится. Не за себя. Нет. За нее. За Вику. Он боится, что я найду её. Уже нашел. Золушка похоронил Вику здесь. И мне не нужно спрашивать. Я читаю ответ в его глазах.
За пару купюр местный гробовщик раскапывает могилу. Еще за несколько купюр местный гробовщик не задает вопросов.
Он достает из неглубокой ямы черный пластиковый мешок. Я расстегиваю молнию, чтобы удостовериться. Это она. Внутри лежит Вика. Золушка сидит рядом. Он подавлен. Он смотрит туда же, куда и я. Он смотрит на Вику. Его взгляд полон горечи. И любви.
Вика мертва. Но по-прежнему заставляет трепетать мужские сердца. Хрупкая девочка, осмелившаяся наступить на хвост всесильному тирану.
Ты могла бы обрести счастье. Когда-нибудь… С кем-нибудь… Где-нибудь (даже в городе Ангелов есть по-настоящему счастливые люди)…
«Что ты с ней сделаешь?» — каким-то не своим голосом спрашивает меня Золушка.
Я молчу. Я не отвечаю. Мы снова в Роллс-Ройсе. Все трое. Я. Золушка. И Вика. Мы снова в пути. И путь этот скоро завершится. Для всех нас. Для всех нас по-разному. Но всем нам будет дарован покой.
Я видел его взгляд. Я видел, как он смотрел на Вику. Это и в самом деле была любовь. Это есть любовь. Теперь я знаю. Ведь я вижу людей насквозь.
Золушка действительно любит её. Девчонку, с которой не был знаком. И никогда уже не познакомиться. Но это не бред сумасшедшего, наркомана или еще кого. Это чувство. Такое же сильное и искреннее, как страх или зависть.
Его любовь безответна. Но никто из них в этом не виновен. Виновен Пилат. Виновен я. Виновен весь этот поганый мир, не способный к сочувствию и прощению. Стервятники, наблюдающие за тем, как гибнет цивилизация. Которая станет их пищей. Они выжидают. Они затаились. Я — их оружие. Оружие беспристрастного мира.
Я нарушаю молчание:
«Есть хочешь?»
«Что ты с ней сделаешь?» — повторяет Золушка.
Я вновь не обращаю внимания на его вопрос так же, как он не обращает внимания на мой. Я говорю:
«Со вчерашнего дня ничего не ел». — Только пил.
Я съезжаю с основного маршрута, по которому двигался. И направляюсь в сторону «Райских кущей». Местечко, конечно, мерзкое, но мясо там готовят вполне себе неплохо. Да, в отличие от всего остального, кухня в некоторых своих проявлениях там действительно неплоха. Особенно хорошо у местных поваров получаются бургеры. Ничего другого я, собственно, здесь и не пробовал. Да и пробовать не рискую.
Золушка по-прежнему молчит. Его тревожат другие проблемы. И у проблем этих есть имя.
«Её звали Вика».
Золушка недоуменно смотрит на меня, в первую секунду не понимая, о чем это я:
«Девушка… Я обещал тебе назвать имя. Её звали Вика», — уточняю я.
Но Золушка и сам уже все понял.
Он шепчет:
«Вика…»
Из его глаз текут слезы:
«Вика…»
Он покидает этот мир. Он вне пространства и вне времени. Он внутри чего-то большего.
«Вика…»
Он закрывает глаза руками и откидывается на спинку кресла.
«Вика…»
Он шепчет её имя. И ничего не может быть прекраснее. Для него. Для любого мужчины. Ничто не может быть прекраснее, чем произносить её имя. И чувствовать её вкус на своих губах.
И знать, что она счастлива.
«Вика…»
Фемина…
Глава VIII. Две жизни
«Я могу отвезти тебя, куда угодно. Итог будет один». — Нет, он не издевался и не посмеивался. Он говорил, как есть, не пытаясь играть моими чувствами.