— Это невозможно, я уже была в «Лиге» и знаю это прекрасно, не дури — она наклонилась и прошептала мне на ухо, так чтобы никто кроме меня не услышал ее последних слов. — Я люблю Дениса и никогда не буду твоей.
Внезапно меня охватил гнев, да что эта девушка о себе возомнила, считает себя королевой красоты, она мне не нужна!
— Пусть они идут, а я остаюсь — на этот раз мои слова предназначались охраннику, который тут же открыл дверь. Это гримерка была куда меньше, чем та, в которой устроился безумный король, но она была и более живой.
— Ты придурок Борис бритва — сказала София, а после достала из своего рюкзака маску и вручила ее мне. — Это был подарок моей племяннице, но раз ты хочешь влезть на сцену «Лиги», то тебе она нужней.
Все четверо моих друзей и девушка, что уже не выходила у меня из головы скрылись за дверью, оставив меня наедине с охранником и маской. Маской «Человека-паука».
5
Старик ничего мне не ответил, он лишь захохотал, и мне еще больше стало не по себе.
— Ты хочешь услышать продолжение этой истории — спросил дед, и я ощутил его зловонное дыхание у себя на коже, сейчас он сидел совсем рядом со мной.
— Да, очень хочу. Почему город решил, что монстр именно вы — спросил я, и старик вновь залился хохотом.
Внезапно, мне захотелось сбежать, мое предчувствие подсказывало, что находится в этом гнилом доме небезопасно, кто знает, сколько времени этот старик провел в заточении, совершенно один и без еды. В таких условиях и с ума можно сойти. Но град не прекращался, он барабанил по крыше, и его жуткая дробь сейчас напоминала мне похоронный марш. Хотя, пожалуй, град был не главной причиной, по которой я решил остаться здесь и никуда не уходить, история меня действительно заворожила, мне нужно было знать, чем же все закончится.
Старик откашлялся, выплюнул на пол нечто желтое и продолжил рассказ.
Со своей старухой мы прожили больше пятидесяти лет, я никого так не любил как ее, у меня никого и не было. Казалось, что ни что не сможет нас разлучить.
Это случилось зимой, я был на рыбалке и у меня в тот день был неплохой улов. Я уже предвкушал вкусный ужин, когда увидел черную тень возле своего дома. Эта жуткая тень что-то таскала в мой подвал, что-то, что оставляло красный след на снегу. Я сделал несколько шагов вперед, и мои самые жуткие опасения оправдались, тень таскала к нам в дом тела пропавших детей, точнее все, что осталось от их тел. У кого-то не было рук, у кого-то ног, кто-то лишился половины туловища. Я смотрел на остекленевшие глаза детей, что когда-то так резво бегали у нас во дворе, и мне становилось плохо. С каждым моим шагом красный след становился отчетливей, а тень все реальней. Я вспомнил о своей жене, и мигом вбежал в дом, но и там все уже было в крови. Этот проклятый красный цвет был везде, на полу, на стенах, а потом я увидел труп женщины, которую так любил, точнее ее голову. Она смотрела на меня теми же стеклянными глазами, что и дети на снегу.
Когда же я вновь выбежал во двор, то увидел, что тень уже закончила и убегает прочь, от нашего дома, но на этот раз мне удалось отчетливей ее разглядеть. Это был Григорий, это он убил всех детей и мою жену.
Я вернулся в дом убитый горем, ненависть прожигала мою душу, но что я мог, мне было слишком много лет. Похоронив жену во дворе, я увидел, как город идет на меня с вилами, увидел ненависть в глазах людей, которых так любил, и это было хуже всего. Впереди всех шел Григорий, и он был хуже остальных, не только потому, что был причастен ко всем убийствам, а потом что улыбался, ему все нравилось.
Мне ничего не оставалось, как укрыться в доме, и ожидать своей скорой смерти. Меня утешала мысль, что скоро мы увидимся с женой, и все будет хорошо.
— Монстр! Чудовище! Каннибал! — доносились крики мужчин и женщин, убитых горем отцов и матерей. Во всем городе не было не единого человека, кто бы ни поверил Григорию, который сказал, что монстр это я. Кровавая баня у меня во дворе лишь доказывала его слова.
Когда дверь в моем доме распахнулась, я вздохнул с облегчением, так как не мог больше терпеть этих криков, которые все еще продолжали звучать.
— Монстр! Убийца детей! Каннибал!
У меня на пороге стоял Григорий, в его руках был топор и он перекидывал его с одной руки на другую.
— Ты хочешь знать, почему я все это сделал старик.
Мне не хотелось знать, мне хотелось, чтобы крики закончились.
— Чудовище! Кровопийца! Каннибал!